Карусель закрутилась еще быстрее, но смотритель, не обращая на это внимания, легко спрыгнул на землю. Сумасшедшая гонка сопровождалась дикими завываниями парового органа. В какой-то момент вращение стало просто головокружительным, и Эбби испугалась, что не удержится и вылетит из седла. Но тут хрип органа стих, сменившись другими звуками.

Теперь до слуха Эбби доносился мощный рокот, словно разбушевавшиеся волны бились о скалистый берег. Затем она услышала свист ветра, пригибавшего деревья в огромном лесу. И наконец, будто тысячи медных труб заиграли в унисон, все громче и громче.

Перед глазами у Эбби стояла мерцающая пелена. Внезапно яркий луч, переливавшийся всеми цветами радуги, разрезал сумрак. А потом вспыхнул ослепительный, невыносимо яркий белый свет. Девочка крепко зажмурилась и изо всех сил вцепилась в столб.

Но как только она подумала, что больше не вынесет такой скачки, как вращение начало замедляться. Наконец карусель остановилась, и Эбби смогла перевести дух. Снова звучала музыка, но мотив изменился. Другой паровой орган, совсем не такой хриплый, играл «Ах, как мы любим на море отдыхать». Мелодия звучала приятно и ласкала слух.

Девочка ощутила, как солнечные лучи касаются ее лица. Открыв глаза, она обнаружила, что карусель преобразилась до неузнаваемости. Яркая, нарядная, украшенная бесчисленными лампочками, она выглядела просто замечательно. Свежеокрашенные новенькие лошадки сияли золотом и серебром, а на спинах у них красовались красные бархатные седла.

Эбби сразу стало очень весело. Но тут рядом раздался грубый голос:

— Эй, вы двое, что вы там делаете? Неужели не видите, аттракцион неисправен!

Сэр Чедвик и Эбби торопливо слезли с карусели.

К ним спешил высокий тощий человек. В руках у него была табличка, которую он повесил на освободившуюся лошадку Эбби. Надпись гласила:

КАРУСЕЛЬ НА РЕМОНТЕ

Смотритель был в белых брюках, черном котелке и красной полосатой рубашке с крапчатым галстуком-бабочкой. Человек показался Эбби смутно знакомым.

— Скажите, мы с вами никогда не встречались? — спросила она.

— Могу сказать с уверенностью, что ни разу в жизни вас не видел, — быстро проговорил смотритель. — А теперь уходите отсюда. У меня и без вас много дел.

И он, заперев калитку, поспешил к другим аттракционам.

Глядя вслед смотрителю, Эбби вдруг поняла, кого он ей напоминает. Да он же как две капли воды похож на всех этих типов из министерства времени — остроносых и длиннолицых. Смотрителя отличали от них лишь пышные моржовые усы.

— М-да, все это несколько странно, — пробормотал сэр Чедвик, еще не совсем пришедший в себя. Он огляделся по сторонам и пораженно воскликнул: — Вот это да! Город просто не узнать!

Эбби тоже с трудом верилось, что Торгейт может быть таким красивым.

По набережной, залитой яркими лучами солнца, прогуливались толпы нарядных веселых людей. Дамы выглядели просто великолепно в длинных светлых платьях и роскошных шляпах, украшенных цветами и фруктами. Мужчины по большей части щеголяли в разноцветных полосатых пиджаках, белых фланелевых брюках и шляпах-канотье. Многие дети разгуливали в матросских костюмчиках, таких же как у Эбби.

Но больше всего город поразил Эбби яркостью красок. Она привыкла, что Торгейт — это тусклое, унылое место. Когда девочке случалось там бывать, ей всегда казалось, что она смотрит сквозь очки с грязно-коричневыми стеклами.

А этот Торгейт весь сверкал. Розовый омнибус, запряженный белоснежными лошадьми, отъехал от остановки, и перед Эбби во всей красе открылся пирс, выкрашенный синей и серебряной красками.