– И поделом! Будет за своими офицерами следить, а не совать его куда не следует! – ухмыльнулся Григорий. – Да, Настя, я Софье весточку послал. Родители мои у нее будут. Ждут нас завтра после охоты.

Настя лишь кивнула. При мысли о том, что ей придется встретиться с родителями жениха, ноги предательски задрожали, а во рту пересохло.

– Ты чего? – от Белова не укрылось смятение невесты.

Удивительно, но с каждым днем он все лучше чувствовал настроение Насти, точно верный пес.

– Душно стало, – пожаловалась девушка, не желая раскрывать истинную причину.

Белов молча подхватил девушку под руку и, несмотря на возражения, вывел из толпы.

– Гриша, что как государыня хватится? – укорила Настя.

Воспоминания о недавней расправе были еще свежи, а девушка уже убедилась, как быстро фавор сменяется опалой.

– Не хватится. Ей сейчас не до фрейлин, – Белов внимательно посмотрел на Елисавету Петровну, о чем-то оживленно беседующую с послом, почтительно стоящим у её кресла.

Щеки государыни раскраснелись от вина, она то и дело обмахивалась веером. Сидевший рядом с ней Рассумовский слегка осоловевшим взглядом смотрел на итальянскую комедию. В руках у ночного императора, как прозвали за глаза Алексея Григорьевича, была рюмка с мутным напитком – хлебным вином, а в простонародье самогоном. Посол неодобрительно посматривал в сторону фаворита императрицы, но благоразумно не вступал в разговор с ним.

Елисавета Петровна сказала что-то и оба мужчины рассмеялись.

– Не она, так Марфа заметит, – упрямо возразила Настя, все еще наблюдая за императрицей. – Ты же знаешь, что она меня винит во всех своих бедах!

– Марфу Саверьевну государыня в имение отправила. В опале она, – пояснил Григорий, увлекая Настю к кустам сирени. – Остальные за тобой следить не будут. Так что не беспокойся. К тому же мы здесь станем: и видно всех, и спокойно.

Место Гвардеец и впрямь выбрал отличное: теперь Насте было видно и происходящее на сцене, и саму Елисавету Петровну, в тоже время основная часть придворных толпилась позади шатра, словно избегая кустов, под которыми находились тайные жених с невестой.

– Интересно почему никто не прознал про это место? – спросила девушка у преображенца.

Тот хитро улыбнулся.

– Чуть дальше пост стоит. Я и наказал караульным всех отсюда отгонять…

Настя в ответ лишь ахнула:

– Гриша… Как можно!

Белов беззвучно рассмеялся, наслаждаясь изумлением невесты.

– Только так и можно, во дворце кто успел, тот и съел! – он осторожно положил ладонь на тонкую талию девушки, привлекая к себе, вдохнул уже ставший знакомым запах мяты.

– А если про твой приказ прознают? – Настасья все еще волновалась.

– Да кто? – преображенец махнул рукой. – Здесь все только и горазды, что ногами шаркать да должности выпрашивать.

– Семеновцы те же.

– Эти могут, – беспечно отозвался Белов. – Только у семеновцев самих рыльце в пушку: они ж обычно в парке караул несут! Я их третьего дня их солдат с картами на посту застукал. На девку играли… Ох, разборки были! Долгорукому тогда досталось!

– А ему-то за что? Он тоже играл?

– Михаил Иванович в другие игры играть любит, – отмахнулся Григорий, слегка нахмурившись. – Просто солдаты его были. Высекли их конечно, чтоб остальным неповадно было. А Долгорукого граф Шувалов до-о-олго отчитывал… Лично. Дыбой грозил.

Настя покачала головой. Дворцовые нравы для нее были все еще не понятны. Девушка всей душой желала оказаться в своем имении, где жизнь бы текла привычным для нее укладом.

Григорий, расценив задумчивое молчание как покорность, притянул невесту еще ближе, намереваясь продолжить то, что происходило днем, но Настя вдруг спросила:

– А государыня знает про то, что в караулах происходит?

– Граф Шувалов наверняка сказывал… – фыркнул Белов.