— Ну да — активировать, включить...

— Ну да, сэр, я действительно знаю, как это сделать, но...

Конвей не взял труда дослушать. Он указал на робота, а голос Гардена все зудел у него в ушах. Сорок восемь часов, подумал Конвей, времени достаточно, чтобы проверить его, прежде чем начнется атака, если нам, разумеется, повезет. Но нам должно повезти!

Он снова приложил пальцы к глазам, потому что комната закружилась в ритме вальса вокруг него.

— Погодите, генерал! — закричал откуда-то с другого конца Вселенной Брум. — Дайте мне только день! Но не надо...

Не открывая глаз, Конвей махнул рукой. Он слышал, как один из полицейских что-то сказал, затем возникла короткая возня. Затем дверь захлопнулась. Генерал вздохнул и открыл глаза.

Гарден глядел на него с тем же сомнением, что прежде было в глазах Брума. Конвей нахмурился, и полковник быстро повернулся к ящику, в котором лежал робот. Наклонился, как и Брум до него, и тронул указательным пальцем провод, ведущий к коробке с надписью «Ввод».

— Как только его отсоединят, сэр, он проснется и будет совершенно самостоятельным, — сказал Гарден.

— У него есть приказ, — коротко ответил генерал. — Пойти туда-то и сделать то-то.

Раздалось тихое жужжание тестового опроса, когда Гарден аккуратно отсоединил провод. Потом полковник закрыл панель из листовой стали на груди Эго. Пошарил вдоль металлического тела, чтобы убедиться, что все помещено внутрь и ничего не забыто. Затем встал и подошел к приборной панели.

— Сэр? — сказал он.

Мгновение Конвей молчал, покачиваясь с пятки на носок, словно начинающая шататься башня. Затем все же произнес:

— Только не говори ничего, что я не захочу услышать.

— Я не знаю, чего ждать, сэр, — сдержанно сказал Гарден. — Вы мне скажете, когда робот начнет откликаться? Хотя бы малейшее...

— Скажу.

Конвей взглянул вниз на спокойное слепое лицо. Проснись, подумал он. Или не просыпайся. Но это уже не будет иметь значения. Потому что мы все равно не сможем продолжать жить так, как прежде. Проснись. Тогда я смогу уснуть. Уснуть и видеть сны... Или не просыпайся. Тогда я умру.

Круглая плоская линза единственного глаза робота мягко засветилась. В тот же момент возрос гул, и индикаторы на панели потускнели, как и их отражения от стального тела Эго, почти погасли совсем, но тут же вспыхнули снова, когда щелкнули дополнительные реле. Потом индикаторы на панели погасли один за другим. Дрожащие стрелки приборов заметались от нуля до максимума. Затем гул смолк.

Робот тупо глядел в потолок и не шевелился.

Теперь твоя очередь, глядя на него, думал Конвей. Я прошел столько, сколько вообще способен пройти человек. Теперь твоя очередь, робот. А я ухожу.

Корпус робота внезапно слегка дрогнул. Глаз светился все ярче, пока на потолке не возник кружок света. Без малейшего предупреждения робот поднял из ящика сразу обе руки и с лязгом ударил ими друг о друга, что заставило обоих мужчин отступить. Конвей задохнулся от удивления, чувствуя, как слабеет в нем накопившееся напряжение.

— Гарден! — зачем-то позвал он.

Гарден щелкнул переключателем, и плавный гул силовой установки смолк. Робот снова застыл неподвижно, сложив на сей раз руки на груди, как и положено покойнику. Снова возникла пульсация скрытых в скале механизмов, а из глубины металлического тела послышались не совпадающие по фазе с пульсацией щелчки.

— Что происходит? — почему-то шепотом спросил Конвей. — Зачем он сделал это?

— Активация, — тоже шепотом ответил Гарден. — Это... — Он замолчал, смущенно откашлялся и продолжал: — Я не очень знаком с этим, сэр. Я предполагаю, что сейчас идет настройка основных сил. Они будут уменьшаться посредством энергетических преобразований в зависимости от гомеостатического принципа, который Брум заложил.