Изменить размер шрифта - +
Он расскажет  теперь.

– Ты собираешься расспрашивать его?

– Да, я не боюсь Дьюкейна.

– Думаешь, я боюсь? Что ж, может быть, в некотором роде. Мне невыносима мысль, что этот человек может плохо подумать обо мне.

– Да, мне тоже. Тебе не кажется все же подозрительным, что он завел слугу?

– Нет, не кажется. Дьюкейн не гомосексуалист.

– Октавиен, ты когда-нибудь видел этого слугу?

– Нет.

– Я спрошу Дьюкейна об этом слуге тоже. Он не способен лгать.

– Он способен смутиться.

– Да, тогда я попробую разузнать  об этом слуге. Я зайду, когда Дьюкейна не будет дома, и посмотрю на него.

– Кейт, милая, неужели ты действительно думаешь…

– Нет, нет, конечно. Дьюкейн безупречен. Это в нем и восхищает.

– Безупречен? Этого нельзя сказать ни об одном человеке.

– Безупречен. Вот почему он неуязвим.

– И ты неуязвима. И я.

– Дорогой Октавиен, как мне нравится, что мы все друг другу рассказываем.

– Мне тоже.

– Бог в небесах, и на земле благоволение. Иди спать, дорогой.

– Сейчас приду.

– Дорогой, ты такой кругленький…

– Ты готова, дорогая?

– Да, я готова. О, дорогой, угадай , что Барби привезла в качестве подарка для дома – она прячет его для твоего дня рожденья.

– Что?

– Часы с кукушкой!

 

8

 

Дьюкейн через стол смотрел на Макграта, учрежденческого курьера, сидевшего напротив.

Шелковым голосом Дьюкейн спросил:

– Я получил информацию, заставляющую меня заподозрить, что вы, мистер Макграт, были связаны с недавней продажей прессе непристойной истории, касающейся мистера Рэдичи.

Дьюкейн ждал. В комнате было жарко. За окном приглушенно шумел Лондон. Маленькая беззвучная муха резко спикировала на руку Дьюкейна.

Светло-голубые глаза Макграта пристально смотрели в лицо Дьюкейна. Потом Макграт отвел глаза и закатил их, будто делая упражнение. Потом несколько раз моргнул. Он опять посмотрел на Дьюкейна и доверчиво и робко улыбнулся.

– Ну-у, сэр, я думаю, это уже вышло наружу, правда, – сказал Макграт.

Дьюкейна раздражал неопределенный шотландский выговор, не дававший возможности определить, из какой именно местности он происходит, и цветовая гамма, присущая этому человеку. Мужчина не имеет права иметь такие рыжие волосы и белую кожу, и такие бледно-водянистые голубые глаза и, в довершение всего, такой сладкий розовый рот. Макграт был воплощением дурного вкуса.

– Я хочу получить некоторую информацию от вас, мистер Макграт, – сказал Дьюкейн, торопливо, с видом делового человека роясь в бумагах и стряхивая приставучую муху. – Прежде всего, я хочу знать, в чем заключается эта история, которую вы продали, а затем я задам вам еще несколько дополнительных вопросов.

– Меня выпрут? – спросил Макграт.

Дьюкейн колебался. Конечно, увольнение Макграта было делом решенным. Однако в данный момент Дьюкейн нуждался в его сотрудничестве. Он ответил:

– Я этим не занимаюсь, мистер Макграт. Начальство, несомненно, сообщит вам, если срок вашей работы здесь истек.

Макграт положил руки, слегка поросшие рыжеватыми волосами, на стол и наклонился вперед. Он доверительно сказал:

– Готов биться об заклад, что меня турнут. Будете спорить?

Дьюкейн теперь понял, что у него интонации кокни.

– Я бы хотел иметь копию той истории, мистер Макграт. Можете ли вы снабдить меня ею?

Макграт откинулся назад. Он поднял брови со слегка испытующим видом.

Быстрый переход