– Что он с ними делал? – ответил Макграт, улыбаясь в ответ. – Ну, я не знаю на самом деле, хотя я пытался подглядеть пару раз, но только через окно. Мне было любопытно, понимаете. Вам бы тоже было любопытно, сэр.

– Думаю, да, – сказал Дьюкейн.

– Он не делал с ними того, что обычно с ними проделывают, он был очень странный парень. Однажды девушка лежала на столе, а на животе у нее стояла серебряная чаша. Одежды на ней не было, понимаете.

Дьюкейн подумал – черная месса.

– Девушки приходили все вместе или поодиночке?

– По одной, сэр, зараз. Но на случай, когда ему нужно, а не может прийти ни та, ни другая, ни третья, у него их было четыре постоянных. Раз в неделю, по воскресеньям, а иногда и чаще.

– Что вы еще видели?

– Нельзя сказать – видел.  Но кругом лежали разные странные вещи.

– Какие, например?

– Ну, кнуты, кинжалы, такое все. Но я никогда не видел, чтобы он применял их к девицам.

– Понимаю, – сказал Дьюкейн. – Теперь расскажите мне о Елене Троянской.

– Елена Троянская? – Белое лицо Макграта внезапно порозовело. Он убрал руки со стола. – Такой не знаю.

– Бросьте. Бросьте, Макграт, – сказал Дьюкейн. – Мы знаем, что вы упомянули о ком-то с таким именем, когда говорили с журналистами.

– А, Елена Троянская?  – сказал Макграт, как бы только сейчас поняв, о ком идет речь. – Да, была одна молодая леди, которую так называли. Она была одна из этих девиц.

– Почему же вы только что сказали, что не слышали о такой?

– Я не расслышал вопрос как следует.

– Хм. Хорошо, расскажите о ней.

– Нечего рассказывать, – сказал Макграт. – Я об этих девицах толком и не знал. Я с ними ни разу не встретился. Просто однажды услышал это имя, и оно застряло в голове.

Он лжет, думал Дьюкейн. Что-то тут кроется. Он спросил:

– Вы знаете имена этих девушек и где их можно найти? Полиция может ими заинтересоваться.

– Полиция?  – Лицо Макграта сморщилось, будто он вот-вот заплачет.

– Да, – сказал Дьюкейн успокаивающе. – Конечно, это просто формальность. Они могут понадобиться следствию.

Это было неправдой. С полицией уже договорились о том, что дознание, которое должно состояться завтра, не будет вторгаться в «странные аспекты» образа жизни покойного.

– Нет, я не знаю их имен и где они живут, – пробормотал Макграт. – Я с ними  никак не был связан.

Он больше об этом мне ничего не скажет, думал Дьюкейн.

– Видите ли, мистер Макграт, я слышал, что в проданной вами истории говорилось о шантаже. Не будете ли вы так любезны просветить меня, о чем шла речь?

Лицо Макграта опять порозовело, это придавало ему просто младенческий вид.

– Шантаж? – сказал он. – Я ничего не говорил о шантаже. Я не говорил ни слова об этом.

– Слова не важны, – сказал Дьюкейн. – Важна суть. Некоторая сумма перешла в другие руки, не так ли?

– Я ничего не знаю об этом, – сказал Макграт. – Ребята из газеты говорили об этом, это была их идея, правда.

– Но они не могли просто придумать это. Вы должны были что-то сказать им.

– Они заговорили об этом, – сказал Макграт, – они первые.  А я сказал им, что мне ничего об этом не известно, совершенно точно.