Он молчал так долго, что я посмотрела на свой телефон, чтобы убедиться, что не потеряла звонок.

– Эллиот?

– Ты любишь меня?

Я выдохнула и смахнула слезы. Я не хотела этого разговора – как я хотела обсудить наше будущее – но вот он был перед моим лицом, требуя, чтобы все произошло именно так. – Ты знаешь, что да. Я не хочу делать это по телефону.

– Я знаю, что не хочешь, но понимаешь ли ты, что я имею в виду? Ты хочешь жениться на мне? Ты хочешь, чтобы это было навсегда? На Козьей скале, и в библиотеке, и гуляя повсюду, и путешествуя. Ты хочешь прикасаться ко мне и быть со мной, и просыпаться с моим ртом на тебе, и ты хочешь, чтобы я был тем, кто даст тебе оргазм или… блядь, смотреть, как ты его получаешь, или что угодно? Думаешь ли ты о жизни со мной или о браке со мной?

– Элл…

– Думаю, – сказал он, задыхаясь. – Все время думаю, Мейси.

Я почти не могла говорить, так сильно бился мой пульс. – Ты знаешь, что я тоже.

– Приди ко мне сегодня вечером, пожалуйста, Мейси, пожалуйста.

Шумовые колонки начали взрываться, конфетти сыпались из невидимых контейнеров где – то высоко над моей головой, но я слышала только треск телефонной линии.

– Я приеду в следующие выходные, хорошо?

Он вздохнул: вселенский вес, погребенный в звуке. – Ты обещаешь?

– Конечно, обещаю. – Я посмотрела через комнату и увидела папу, идущего ко мне, редкая широкая улыбка озаряла его лицо. Шум заполнил другой конец телефона, и я уже почти не слышала Эллиота.

– Мейси? Я тебя не слышу! Здесь очень громко.

– Элл, иди веселись, но будь осторожен, хорошо? Ты можешь подарить мне мой новогодний поцелуй в следующую субботу.

Он сделал паузу, и я поняла, чего он ждет от меня, но я не собиралась говорить это по телефону. Особенно когда мне пришлось бы прокричать это, и я даже не была уверена, что он это запомнит.

– Спокойной ночи, – сказала я. Он замолчал, и я посмотрела на телефон, прежде чем поднести его к уху. – Элл?

– Спокойной ночи, Мейс.

Линия замолчала.

Не думаю, что я смогла бы описать хоть что – то о вечеринке после того телефонного звонка. После объятий и танца с отцом я около получаса слонялся по залу за пределами зала для мероприятий.

Я ненавидела, что не была с Эллиотом во время этого разговора.

Я ненавидела, что мы пересекли эту огромную черту, что мы признали, что у нас есть будущее – вне комнаты, в реальном мире, с настоящими отношениями – а он был далеко от меня и пьян.

Я ненавидела его голос, когда он пожелал мне спокойной ночи.

– Мейси, почему ты здесь? – спросил папа. Его туфли щелкали по мрамору, когда он шел ко мне, и шум вечеринки был похож на холодную воду, проливающуюся на мою кожу. – Ты хочешь уйти?

Я подняла на него глаза, кивнула и разрыдалась.

– Я не понимаю, в чем проблема, – сказал папа, маневрируя на крутом повороте. Я посмотрела на него, чтобы убедиться, что он действительно трезв. Я не видела, чтобы он пил, но он выглядел примерно таким же собранным, как и я. – У тебя был хороший разговор с Эллиотом, и ты расстроена из – за этого?

– Мне просто не нравится, как закончился разговор, – призналась я. – Я чувствовала, что он действительно хотел, чтобы я была там.

– Я понимаю, что ты чаще бываешь дома, чем там, но вы двое всегда так делали. В чем стресс? – спросил папа, всегда логичный. Если честно, он не знал всех подробностей. Я не говорила ему, что Эллиот сказал, что любит меня. Я, конечно, не сказала ему, что Эллиот сделал мне предложение.

– Просто это было… странно.

В отличие от Эллиота, мой папа редко настаивал.