Он пожал плечами. Очевидное 'да'.

– Ты идешь на осенний бал с Эммой? – спросила я, возвращаясь к рисованию в своем блокноте.

– Мейси. Что? – Он выглядел озадаченным, а затем резко рассмеялся. – Нет.

– Хорошо.

– Ты хочешь пойти со мной? – спросил он.

– Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой на школьные танцы?

– Нет? Да? После всех наших разговоров о том, как правильно сочетать наши выходные и будни, я не уверен в правильности ответа, – сказал он, поморщившись. – Но если ты не пойдешь со мной, я, наверное, не пойду.

– Правда? – спросила я, сердце колотилось. – Потому что я не хочу идти и получать смертельные взгляды от всех шлюх, которые тебя любят, но я не хочу, чтобы ты шел и чтобы на тебя глазели без меня, чтобы я тоже на них глазела.

Он покачал головой, смеясь. – Это не так.

– Значит, Эмма больше не пишет тебе постоянно?

– Не совсем.

– Ложь.

– Не пишет. – Он пристально смотрел на меня. – Она мне не нравится, она это поняла.

Я жеманно дрогнула ресницами. – Дело не в том, что я ревную.

– Конечно, нет.

В этот момент зажужжал его телефон, он посмотрел на него, прочитал сообщение, а затем засунул его обратно в карман. Он выглядел очень виноватым.

– Это было от Эммы, – догадалась я.

– Да. – Он ковырялся в несуществующих ворсинках на своих брюках. – Как будто Вселенная хочет, чтобы я сейчас выглядел как лжец.

– Что она сказала?

– Ничего интересного. – Он рассмеялся над моим скептическим выражением лица. – Клянусь, она никогда мне не пишет.

– Если ничего интересного, почему ты мне не говоришь?

Он посмотрел на меня. – Она просто попросила потусоваться.

– И все?

– Да.

– Ну, тогда дай мне свой телефон. Я скажу ей, что ты занят.

Он ухмыльнулся. – Ты включишь ту часть, где ты безумно ревнуешь?

Я перевернулась на спину и закрыла глаза. – Неважно.

– Или мы можем сделать несколько фотографий твоих сисек и 'случайно' отправить их ей.

– Господи Иисусе. Дай мне телефон.

Я потянулась за ним, но его длинная обезьянья рука легко отвела его от меня, и в итоге я упала на него сверху, мои сиськи оказались у него перед лицом. Он издал приглушенный счастливый звук и рассмеялся, произнеся несколько неразборчивых слов, полностью уткнувшись лицом в мою грудь.

Я закричала, отпрянув назад и толкаясь в его грудь, чтобы вырваться. – Извращенец!

Эллиот схватил меня за талию и перевернул, когда сидел, притянув меня назад к себе на колени и щекоча меня своими безумно длинными пальцами, впивающимися в мои ребра.

Я задыхалась и гоготала, извивалась, когда он щекотал, смеялась и держала его руку на своей талии, пока он не перекатился на меня.

Он нежно прижал меня к себе; его бедра идеально поместились между моих ног.

Мы оба замерли, задыхаясь, глядя друг на друга.

Мне было семнадцать, но я еще никогда не чувствовала ничего подобного. Он был твердым, прижимаясь ко мне.

Настроение вдруг стало совершенно иным, чем минуту назад, когда мы занимались борьбой.

Эллиот посмотрел вниз, на мой рот, а затем снова на мое лицо. Я хотела что – то сказать, пошутить насчет стояка в его штанах, что угодно. Но мое горло сжалось, а лицо горело.

Подперев локтем мою голову, он прошептал тихое: – Прости, – и начал слезать с меня.

Я поймала его, обхватив ногой его бедро, и его глаза вернулись к моим.

– Останься, – прошептала я.

Я думаю.

Возможно, это сказало мое подсознание, потому что я действительно не хотела, чтобы он вставал.