Теперь у Касси не осталось никаких сомнений. Она не видела отца в таком состоянии со дня их отъезда из Марселя. Он был в панике.

— Зачем он ищет тебя? — спросила она требовательно, шагнув к отцу.

— Чтобы убить, — ответил Шарль бесцветным голосом и открыл глаза. — Он жаждет только одного — мести.

— Но почему?

— Я знал, что он все равно настигнет меня. Это Божья воля.

— Это не Божья воля, — с нажимом возразила Касси. — О чем ты говоришь? Господь не стал бы посылать этого человека, чтобы лишить тебя жизни.

— И тем не менее, — все тем же безжизненным тоном повторил. Шарль и покачал головой, как будто пытаясь отогнать наваждение. — Мне не хочется умирать, Касси. На моей совести очень нехороший поступок, но я, по сути, неплохой человек. И не заслуживаю смерти.

— Я верю, ты не мог совершить ничего особенно дурного. Мы спустимся вниз к англичанину и все объясним ему…

— Нет! — Отец повернулся так стремительно, что уронил мольберт. — Как я могу встретиться с ним? Что скажу? Это моя вина. Рауль уверял, что все обойдется, и я поверил ему. Он никогда не сомневался, что надо делать, а я как всегда колебался. Да. Это его вина.

Рауль. Тот самый человек, который тогда приходил на корабль, провожал их. Касси нахмурилась.

— Именно так тебе и надо сказать англичанину.

— Он не поверит мне. И даже слушать не станет. Нужны хоть какие-то доказательства. Ты думаешь, почему я сбежал? Наводил справки обо мне, конечно, дядя. Но я знал, что щенок вырастет и непременно захочет добраться до меня. Я помню его глаза… горящие гневом и ненавистью. — Дрожащими руками Шарль поднял мольберт с незаконченной картиной. — Мне надо срочно найти укромное место и спрятаться там. Я знал, что он явится…

— Раз ты считаешь, что тебе грозит опасность, то ступай к Камахамехе. Он встанет на твою защиту. Что ему этот англичанин?

— Может быть, — пробормотал отец. — Не знаю. Сейчас я не способен принять разумного решения.

Но если отец и дальше будет так в нерешительности мяться, Дейнмаунт доберется до него раньше, чем ему удастся укрыться. Схватив отца за плечи, Касси резко встряхнула его, пытаясь привести в чувство.

— Слушай меня. Немедленно отправляйся к вождю и объясни, что встреча с англичанином не сулит тебе ничего хорошего. Все воины не дадут тебя в обиду.

— Я не пойду на это. Не хочу, чтобы и мои руки тоже обагрились кровью.

«Тоже?» — дрожь прошла по ее телу.

— Лучше, если на его руках будет твоя кровь? Да я убью его сама, если…

На какое-то мгновение выражение страха спало с его лица, на губах промелькнула неуловимая улыбка, смягчив его черты.

— Моя мужественная Касси. — Он погладил ее по щеке. — Ты самое дорогое, что у меня осталось. Как жаль, что я никогда не был ни таким правдивым, ни таким преданным, ни таким храбрым. Я был плохим отцом, но всегда любил тебя.

Его слова звучали как прощание.

— Не говори глупостей. Ты хороший отец. Шарль печально покачал головой.

— Слишком много хлопот и волнений я приносил. Мне бы следовало… — Он замолчал и насторожился. — Что это?

Тут и Касси услышала отдаленный шорох шагов. Так не ступал гонец. Островитяне не носят ботинок.

Но в наступивших сумерках трудно различить фигуры внизу. К тому же горячие пары окрашивали все вокруг желтовато-оранжевым туманом. Касси сжала отцовскую руку.

— Послушай меня, — быстро проговорила она.