— Ты не Лихуа.

— Я не хуже и не лучше. И так же, как они, не стыжусь своего тела. Это вы сначала берете, а потом стыдите и срамите нас.

— У тебя я еще ничего не брал, — коротко отрезал Джаред. — Оденься.

— И не подумаю. — Она пожала плечами. — Сорочки и панталонов мне хватит. Они довольно легкие…

— Да, тоньше паутинки. Надень юбку и жакет.

Касси с недоумением посмотрела на него.

— Ты что, жаждешь, чтобы я утонула?

— Я хочу, чтобы ты оделась и села в ботик, а я займусь жеребцом.

— Мы уже все обговорили.

— Хватит упрямиться. Ты даже не представляешь, насколько твоя затея опасна… — Он замолчал, поняв, что она не слушает его. Касси приняла решение, и можно расшибить лоб о ее непробиваемое упрямство. Пробормотав ругательство, он подхватил ее одежду с песка, забрал седло и двинулся к ботику. — Езжай на своем чертовом жеребце. Плыви, подобно Афродите. Пусть он сбросит тебя. Почему я должен беспокоиться?

— Похоже, ты опять проиграл сражение? — спросил Бредфорд у Джареда, когда тот перевалился через борт и перекинул свой груз на руки морякам. — Она тебя не послушала.

— Повезет, если жеребец не убьет ее, — отрывисто бросил Джаред.

— Капу предан ей, — спокойно сказала Лани. — Он не причинит ей ни малейшего вреда.

— Даже если взбесится от страха?

— Касси два года с терпением и любовью ухаживала за ним, — пояснила Лани. — Он знает, что от нее исходят только доброта и понимание.

Покачав с сомнением головой, Джаред оглянулся на девушку, оставшуюся на берегу. Она стояла возле коня, что-то говоря ему и поглаживая морду. Рядом с мощным жеребцом она выглядела такой хрупкой и слабой.

Солнце уже скрылось, но сумерки еще не наступили, когда Касси увидела, что ботик доплыл до «Жозефины». Вот и хорошо, сказала она себе. Капу не так станет нервничать, если еще будет светло, и они поплывут не в темноте.

Может быть.

Глубоко вздохнув, она вскочила верхом на Капу. Конь нервно передернулся, и она снова принялась уговаривать и убеждать, что ничего плохого с ним не произойдет.

— Все хорошо. Я не позволю, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. Мы просто немного поплаваем. — И Касси ласково направила его навстречу прибою. — Ты же любишь воду, ты что — забыл?

Может, Капу и любил воду, но он терпеть не мог корабли. Слишком много плохого и тяжелого было с ними связано: голод, побои, истязания, когда пьяный хозяин спускался в трюм, а конюх держал его, чтобы тот мог беспрепятственно хлестать его кнутом. Воспоминания боли не стерло время. Когда Касси впервые увидела Капу на берегу, его шкура была испещрена следами побоев, раны гноились. Касси тогда чуть не задохнулась от гнева. Случится настоящее чудо, если теперь жеребец позволит им продеть веревки и поднять его на палубу.

Но другого выхода не было. Она не мокла оставить его на острове — он бы погиб, никого к себе не подпуская.

— Сейчас все будет по-другому, — бормотала она ему в ухо, когда они зашли на глубину, где он мог плыть. — Никто не посмеет тебя обидеть. Мы снова будем вместе. Мне нравится заботиться о тебе. Я люблю тебя.

Конь прял ушами, словно внимательно прислушивался к ее словам, но мышцы корпуса, которые она ощущала ногами, по-прежнему оставались напряженными. Капу чувствовал, что это не обычный их заплыв. Если ей не удастся заставить его мягко развернуться, когда они окажутся у борта, то в последнюю минуту…

Вскинув глаза, она увидела Дейнмаунта. Перегнувшись через борт корабля, он наблюдал за ними с мрачным выражением.