— Если я правильно вас понял, вы пытались поймать его, притворившись моей любовницей?

 — Совершенно верно. — Ифигиния сочла, что пришло время наградить графа еще одной ослепительно-одобрительной улыбкой. — Ведь тогда я была уверена, что выслеживаю не просто вымогателя, но хладнокровного злодея, способного на убийство. Можете себе представить мое беспокойство!

 — Но я не мертв, миссис Брайт.

 — Да, я вижу, — терпеливо согласилась Ифигиния. — Это все очень усложняет, не правда ли?

 — Надеюсь, не слишком.

 — Я предстала в глазах света вашей любовницей, чтобы войти в круг ваших друзей и деловых партнеров. Мой план состоял в том, чтобы провести тщательное расследование и выяснить, кто из них мог убить вас.

 — Очень мило с вашей стороны — приложить столько усилий, чтобы поймать негодяя, лишившего меня жизни!

 — Должна признаться, что решилась на обман вовсе не для того, чтобы отомстить за вас…

 — Я уничтожен.

 Ифигиния испуганно захлопала ресницами:

 — Не сочтите меня жестокой, сэр, но вы должны принять во внимание, что, когда я впервые услышала об этом злодеянии, я совершенно не знала вас. У меня тогда даже не было возможности изучить ваш характер.

 — В таком случае это несколько извиняет вашу бесчувственность.

 — Но я вовсе не бесчувственна, сэр! — быстро возразила Ифигиния. — Как раз напротив. Уверяю вас, я была чрезвычайно огорчена вашей ужасной кончиной. — Она секунду поколебалась и добавила, поддавшись внезапному порыву откровенности:

 — В самых общих чертах, если вы понимаете, что я имею в виду.

 Маркус едва сдержал улыбку:

 — И на том спасибо. Слава Богу, хоть кто-то еще способен на толику сострадания. Большинство людей ничуть не опечалит моя ужасная кончина — даже в самых общих чертах.

 — Какие глупости! Все общество, узнав о вашей смерти, пришло бы в ужас.

 — Я не советовал бы вам держать пари… И все же что, черт возьми, вы собирались выяснить в качестве моей любовницы?

 Ифигиния склонилась к нему, едва сдерживая восторженное оживление:

 — Я предположила, что вымогателем мог быть только очень близкий вам человек, милорд. Тот, кто мог знать что-то о вас, какую-то ужасную тайну, и рассчитывал, что вы скорее согласитесь заплатить, чем предать ее огласке.

 Маркус изумленно приподнял брови:

 — И тот же самый человек должен быть в курсе зловещих секретов вашей тетушки? Я верно уловил нить ваших рассуждений?

 — Вы очень проницательны, сэр. Именно так я и рассуждала. Но я пошла еще дальше. Я догадалась, что кто-то был прекрасно осведомлен о ваших планах, поскольку знал о вашем намерении провести месяц в деревне. — Ифигиния многозначительно помолчала. — Последнее письмо с угрозами пришло в тот самый день, когда вы уехали, милорд, понимаете?

 Маркус почувствовал старый, давно знакомый зуд любопытства. На какое-то мгновение любопытство заглушило голос здравого смысла, чего еще никогда не удавалось даже чувственной страсти.

 — И вы предположили, что круг людей, связанных одновременно со мной и вашей тетей, должен оказаться не слишком широк, я вас правильно понимаю?

 — Именно. — Ифигиния с нескрываемым восхищением посмотрела на графа. — Вы действительно сразу схватываете самую суть вопроса. Я так и предполагала.

 На сей раз Маркус не позволил себе попасться на соблазнительную приманку вкрадчивых комплиментов своему уму.