Иметь наперсницу было так непривычно… Такая простая и вместе с тем великая радость.

 — Маркус?

 — Да?

 — Мы, кажется, зашли в тупик. Миссис Вичерлей мертва и не могла разослать нам приглашения. Так кто же это сделал? Прервав размышления, Маркус вернулся к реальности:

 — Не буду утверждать наверняка, но убийца миссис Вичерлей мог найти список ее жертв.

 — И решил продолжить начатое ею дело?

 — Не исключено.

 — Но какой в этом смысл? Собрав нас сегодня ночью вместе, он рисковал полностью провалиться — что и произошло. Анна открыла мужу свою тайну, а значит, ее уже нельзя шантажировать.

 — И ты, и Сэндс застигли нас с Анной в пикантной обстановке.

 — Да, но я сразу поняла, что ты не собирался соблазнять Анну! Да и Сэндс недолго сопротивлялся.

 — Ни один человек, — очень осторожно проговорил Маркус, — вознамерившийся продолжить шантаж, не мог предугадать такого поворота событий.

 Ифигиния изумленно округлила глаза.

 — Что ты хочешь этим сказать? Ах! — Она презрительно сморщила носик. — Уж не считаешь ли ты, будто злоумышленник ожидал, что мы с Сэндсом поверим в самое худшее?

 — Да.

 — Но он ошибся, не правда ли?

 — Он рассчитывал на реакцию, естественную для подавляющего большинства людей.

 — Чепуха! Только тот, кто не берет в расчет глубокое уважение, связывающее близких людей, их духовное родство и подлинную любовь, — только такой глупец мог так просчитаться.

 — Наверное, мои слова покажутся тебе несколько странными, но девяносто девяти процентам людей и всему высшему свету без исключения и в голову не приходит, что между мужчиной и женщиной могут существовать доверительные отношения.

 — Неужели? — Ее проницательный взгляд был устремлен ему в лицо. — Как бы ты повел себя, застав меня за тем, что я пытаюсь спрятать мужчину за боковой дверцей?

 — Я бы пришел в бешенство.

 — Поверил бы ты моим словам о невиновности?

 Маркус задумался. Его вдруг поразила мысль о том, что он предпочел бы поверить в самые нелепые объяснения, чем признать возможность измены…

 — Да.

 Ифигиния самодовольно улыбнулась:

 — Я не сомневалась. Вы поверите мне, милорд, не правда ли?

 — Конечно, однако я пришел бы в безумную ярость. Ради Бога, никогда не пытайся подвергать меня таким испытаниям.

 — И все же я не поняла, чего добивался злоумышленник, собрав нас в музее доктора Хардстаффа. В любом случае он лишь подвергал неоправданному риску свой будущий, весьма крупный доход.

 Маркус немного помолчал, обдумывая мысль, уже посещавшую его однажды.

 — Судя по всему, мы имеем дело с человеком, которому доставляет удовольствие вынашивать злобные замыслы. С человеком, который может и не нуждаться в деньгах, заработанных шантажом жертв миссис Вичерлей.

 — И который получает извращенное удовольствие, разглашая чужие тайны?

 — Вполне допускаю. Наше общество воспитало немало людей, больных опаснейшей скукой, и одному Богу известно, способны ли они отказаться от удовольствия пощекотать себе нервы, вызвав хаос и панику в свете!

 — Боже мой! Какая ужасная мысль!

 — Согласен, не из приятных.