Неужели он действительно хочет вновь научиться любить? Или просто бросил ей вызов, зная, что она не сможет устоять? Нельзя забывать, он чертовски умен…

 — Кстати, о нашем браке, — сказал Маркус.

 — Да? — Ифигиния смотрела, как он вышагивает по комнате с бокалом бренди в руке.

 Мастерс остановился перед статуей Афродиты:

 — Утром я намереваюсь получить разрешение, и уже в полдень мы сможем обвенчаться.

 У нее перехватило дыхание.

 — Так быстро?

 Он посмотрел на нее через плечо, проницательный взгляд его был насторожен и задумчив.

 — Какой смысл откладывать, верно?

 И тут только Ифигиния поняла, что Маркуса, как и ее саму, весь вечер снедало беспокойство… Не странно ли: они так близки и неожиданно заставили друг друга поволноваться.

 — Да, — ответила она. Мастерс удовлетворенно кивнул:

 — Я дам объявления в газеты.

 — Отлично.

 Отпив глоток бренди, Мастерс прошелся по библиотеке, остановился перед римским центурионом.

 — Мы отлично держались сегодня вечером.

 — Все поражены тем, что ты женишься на своей любовнице.

 — Ты не любовница. — Мастерс поставил бокал на столик. — Ты моя невеста. Все сплетни мгновенно угаснут, как только мы поженимся.

 Ифигиния раскрыла том «Иллюстраций классических древностей», лежащий на ее столе.

 — Ты уверен?

 — Абсолютно, — невесело улыбнулся Мастерс. — Брак все расставит на свои места.

 Вспомнив обстоятельства первой женитьбы Маркуса, Ифигиния поморщилась:

 — Да уж…

 — Он погасит еще не успевший разразиться скандал. Он превратит волнующие слухи в скучнейшие разговоры за чайным столом. Иными словами, Ифигиния, как только мы поженимся, мы тут же станем ужасно скучными особами в глазах света.

 Ифигиния пристально посмотрела на него:

 — Уж не потому ли вы решили жениться на мне, сэр? Я скорее вернусь в Дипфорд, чем выйду замуж для того, чтобы избежать угрозы скандала.

 — Нет, — ответил Мастерс. — Я не поэтому решил жениться на тебе. Просто ты единственная женщина, которая может спасти меня от превращения в механического человека.

 — Маркус! — Ифигиния была потрясена его сравнением. — Ты не можешь всерьез говорить это!

 — Однако я говорю всерьез. — Он помедлил, как человек, решивший прыгнуть со скалы в бурное море. — Ты нужна мне для того, чтобы я не стал жертвой собственных правил, Ифигиния.

 Она почувствовала, как острые когти его давней муки разрывают ее тело… Она знала, чего стоило Маркусу это признание.

 Несомненно, он нарушил еще одно свое правило.

 Вскочив на ноги, Ифигиния бросилась к Мастерсу, обняла его, обхватила ладонями его суровое лицо.

 — Маркус, слушай меня внимательно. Тебе не грозит опасность превратиться в механического человека. Ты горячий, страстный мужчина, исключительно глубоко и тонко чувствующий.

 — Ты так думаешь? — Безнадежное отчаяние исчезло из его голоса. Мастерс усмехнулся:

 — Что ж, в таком случае нам лучше не откладывать свадьбу. Я не уверен, что мои утонченные чувства выдержат испытание ожиданием.

 — Нет, конечно. — Встав на цыпочки, Ифигиния прижала губы к его улыбающимся губам. — К чему напрасно подавлять твою горячую, страстную натуру?

 — Да и твою тоже.