— Боже праведный! — Маркус едва сдержал взрыв безумного хохота.

 Слишком невероятной была мысль об Ифигинии — дерзкой, вызывающей, безрассудной Ифигинии, обучающей юных леди жестким, неумолимым правилам света.

 — Через год после того, как мисс Брайт потеряла родителей, к ней приехала жить ее кузина, мисс Фарлей. Кажется, она стала преподавать в академии математику и естествознание.

 — Так вы говорите, заведение пользовалось отличной репутацией?

 — Да, милорд. То же самое можно сказать и о репутации самой мисс Брайт. Поверьте мне на слово — в таком крошечном местечке, как Дипфорд, любой просчет, любая ошибка или малейшее отклонение от общепринятых норм немедленно становится достоянием гласности и жестоко карается.

 — Любая оплошность могла стоить ей потери средств к существованию…

 — Этого более чем достаточно, милорд. Наставница юных леди должна отвечать самым высоким требованиям. Разумеется, ни единого пятнышка не может быть на ее репутации.

 — Бедняжка Ифигиния!

 — Простите, сэр?

 — Не обращайте внимания, это я так… Продолжайте, Беркли. Что еще удалось выяснить?

 — Позвольте мне взглянуть… — Беркли торопливо перелистал бумаги. — Три года назад мисс Брайт сделала еще один смелый шаг, принесший ей очень солидный выигрыш.

 — Что еще за шаг?

 — Они с кузиной основали собственный инвестиционный фонд, полностью состоявший из вдов и незамужних женщин — иными словами, особ, находящихся в таком же положении, что и они сами. Все женщины внесли скромные суммы в фонд, и деньги были вложены в строительство.

 — Собственный строительный проект?

 — Да, милорд!

 — Какой именно?

 — Площадь Утренней Розы.

 — Черт побери! — уважительно хмыкнул Маркус. — Должно быть, она заработала целое состояние!

 — Именно так, — сухо подтвердил Беркли. — Часть средств она сразу же выделила в приданое сестре — очень солидное приданое, поверьте.

 — Да, а что случилось с ее сестрой? Где она?

 — Так и осталась в Дипфорде. В прошлом году вышла замуж за Ричарда Хэмптона, единственного сына самой богатой дипфордской семьи.

 — Вероятно, Хэмптоны пребывают в блаженном неведении относительно того, что Ифигиния здесь, в Лондоне, притворяется видавшей виды вдовушкой?

 — Конечно, милорд. Можно себе представить, в какой ужас придет деревушка, когда откроется вся правда! Все в Дипфорде, и Корина в том числе, уверены: мисс Брайт до сих пор путешествует по Италии со своей кузиной.

 — Интересно, какого мнения придерживаются добрые дипфордцы относительно подобной поездки?

 — Да уж будьте уверены — затея была встречена всеобщим неодобрением.

 — Но все же не вызвала скандала?

 — Нет, хотя многие жители предсказывали, что мисс Брайт кончит очень и очень плохо, раз уж надумала закрыть академию и отправиться на континент.

 — Держу пари, так оно и есть. — Маркус поднялся и подошел к окну. — Вы славно поработали, Беркли.

 — Благодарю вас, сэр. Я очень старался.

 — Уверен, что могу и дальше полагаться на ваше молчание?

 — Разумеется. — Беркли выглядел глубоко уязвленным тем, что Маркус счел нужным напомнить ему об этом.