|
А после скажут, что Князь при всей колоде был, не станут разбирать, кто там малый, кто убогий, а кого вовсе не было. Скажут-скажут, - повторил Князь в ответ на глухой ропот. Тихо стало в комнате, скушно. Сенька в самом уголке сидел, боялся - не погнали бы. Что на стык не возьмут, его не сильно печалило. Не большой он был любитель кулаками махать, да еще против настоящих бойцов. Порвут недоростка и в землю утопчут. Князь на ногти полюбовался, еще один заусенец откусил-выплюнул. - Зовите "дедов". Я решаю. И молчок мне, не вянь-кать. Килька сбегал за посредниками. Те вошли, встали у порога. Князь тоже поднялся. - На стык вдвоем идти, такое мое мнение. - Посмотрел весело, чубом тряхнул. - Королю и еще одному, кого король выберет. Так Упырю и передайте. Очко на эти слова зевнул, прочие насупились. Но ни слова сказано не было - видно, перед чужими собачиться нельзя, подумал Сенька. Но и когда "деды" ушли, лаю не было. Раз Князь решил, значит всё. Килька Сеньке мигнул: выдь-ка. В колидоре зашептал, шмыгая носом: - Я то место хорошо знаю. Там сарайчик есть, сховаться можно. Айда засядем! - А если увидят? - На ножи поставят, как пить дать, - беззаботно махнул Килька. - У нас с этим строго. Да не пузырься, не увидят. Говорю, сарайчик важнеюший. В сено зароемся, никто не допрет, а нам всё-будет видать. Сеньке боязно стало, замялся. А Килька сплюнул на пол и говорит: - Гляди, Скорик, как хочешь. А я побегу. Пока они телятся, поспею раньше. Пошел с ним, конечно, Сенька - куда деваться. Не девка ведь трусить. Да и посмотреть хотелось: шутка ли - настоящий фартовый стык, где решится, кому на Москве тузом быть. Многие ль такое видали? Бегать, конечно, не пришлось - это Килька так, к слову сказал. Денег у него, фартового, были полные карманы. Вышли на Покровку, подрядили лихача, покатили в Лужники, за город. Килька извозчику еще рупь сверху посулил, чтоб гнал с ветерком. За двадцать три минуты по набережной докатили - Килька по своим серебряным часам считал. Коровий луг был луг как луг: желтая трава, лопухи. С одной стороны, за речкой, торчали Воробьевы горы, с другой Новодевичий монастырь с огородами. - Вот здеся стыкнутся, больше негде, - показал Килька на истоптанную плешку, где сходились четыре тропинки. - В траву не полезут, там сплошь лепехи коровьи, штиблеты угваздаешь. А сарайчик - он вон он. Сарайчик был дрянь, чихни - развалится. Поставленный когда-то для сенных надобностей, он, видно, достаивал последнее. До плешки от него было рукой подать - может, шагов десять или пятнадцать. Залезли по лесенке на чердак, где старое, еще прошлогоднее сено. Залегли. Лесенку за собой утянули, чтоб не догадался никто, проверять не сунулся. Килька опять на часы свои поглядел, говорит: - Три с половиной минуты шестого. Два часа еще почти. В секу пошлепаем, из полтинничка? И потянул колоду из кармана. У Сеньки от страха руки-ноги холодные и по спине мураши, а этому, вишь, в картишки! - Денег нету. - На щелбаны можно. Только простые, без выверта, у меня башка не сильно крепкая. Только роздали - голоса. Сзади, со стороны железки кто-то подошел. Килька к щели сунулся и шепотом: - Эй, Скорик, гликось! Посмотрел и Сенька. В обход сарая шли трое, по виду фартовые, но Сеньке на личность незнакомые. Один высоченный, плечистый, с маленькой стриженной головой; другой в картузе, сдвинутом на самые глаза, но все равно даже сверху видно было, что у него проваленный нос; третий - маленького росточка, с длинными руками, в застегнутом пиджаке. - Ах, гад, - в самое ухо выдохнул Килька. - Что удумал. Ну беспардонщик! Мужики зашли в сарай, так что дальше пришлось подглядывать через щелястый потолок. Все трое легли на землю, сверху прикрылись сеном. - Кто беспардонщик? - тихо спросил Сенька. |
