Тлеющий окурок полетел в расщелину. Павел перегнулся через край. Странно, под «блином» выделялась узкая тропка — прежде он ее не видел. Тропа тянулась параллельно берегу, убегала за скалу. Ничего удивительного, она была здесь всегда, просто сейчас подход к ней превращался в опасный спорт…

Павел сполз с «блина» со всеми мерами предосторожности. Идти по тропе можно было только боком, втянув живот. Он протиснулся в узкое пространство, защищая голову от острых выступов. Напрасно курил на камне, за это время основательно стемнело. Павел шел фактически на ощупь, огибая препятствия. Тропа расширилась, вид на озеро поменялся — впереди был небольшой залив. Теперь он двигался быстрее, становилось не по себе — еще немного, и темнота падет окончательно. Тропа поворачивала к лесу, но вряд ли там имелся проход — прямо по курсу мерцала упитанная скала…

Он встал передохнуть. Вспотел, мокрая рубашка прилипла к спине. В этот момент впереди раздался шум. Словно человек наступил на гладкий камешек, и он выстрелил из-под подошвы…

Павел насторожился, замер. Донесся хруст — снова там же. Павел молчал, всматривался. Что-то шевельнулось на гребне махины, у которой обрывалась тропа, покатился и упал мелкий камень. Кто это мог быть? Да кто угодно! Те же пацаны, которым хоть кол на голове теши! А то, что молчат как рыбы — так может, немые? Что-то обрисовалось в пространстве — вроде человек собирался перелезть через камень. Павел ждал, решив помалкивать. Нога затекла, осторожно перенес тяжесть тела на другую. Зацепил что-то плечом, и посыпалась крошка! Откололся кусок, упал на ступню, будь он трижды неладен! И снова тишина, остановился и человек, собравшийся спрыгнуть. Делать было нечего.

— Эй, кто здесь? — ворчливо спросил Болдин. — Чего крадешься?

Скалы молчали. Пятно испарилось — незнакомец убрался за гребень.

— Голос подай, — бросил Павел. — Это милиция, тебе же не нужны неприятности?

Это по-прежнему мог быть любой посторонний человек. Законом не воспрещается лазить по камням и бояться незнакомцев (а представиться милиционером может даже матерый убийца). Человек не подавал голоса. Различалось лишь сдавленное дыхание. Послышался шорох — похоже, он сползал с камня.

— Эй, оставайся на месте, — встрепенулся Павел, — куда это ты собрался?

Он начал движение, ускорился — и больше, по счастью, ни за что не зацепился. Протиснулся между камнями, включив на несколько мгновений фонарь. Мутный свет обрисовал пару волдырей на теле глыбы, способных сойти за ступени. Он запрыгнул на один из них, вцепился в другой. Фонарик выскользнул из руки, отскочил от выступа. Шут с ним, невелика потеря, при желании можно найти… Павел подтянулся, вскарабкался на покатую поверхность, полез вверх, энергично перебирая ногами. Сбросил ноги с обратной стороны, подался вниз, надеясь ухватиться за какой-нибудь выступ. Выступа не оказалось, он снова проваливался в пустоту! Извернулся, упал на согнутые ноги, вроде ничего.

Но тут его подло толкнули! Павел не удержался, завалился вбок, ударился виском о наплыв в скале — тот, по везению, оказался округлым. Голова загудела. Ноги подкосились, он ударился плечом, кряхтя, стал подниматься.

Человек убегал! Мог бы добить, но, видимо, сам испугался, не рассчитал силы. Виднелся лишь невнятный силуэт. Незнакомец, кажется, прихрамывал. Вроде мужчина, хотя кто его знает… Беглец перебрался через камни, вбежал в лес. Болдин бежал за ним — или просто шел, хотя казалось, что бежал. Спотыкался о камни, огибал вросшие в землю валуны. Где пистолет? Почему до сих пор ему не выдали оружие? Хотя какая разница, он все равно сейчас не на службе… Он мог догнать этого попрыгунчика — рассердился изрядно.