Хватит играть в прятки с самим собой. Бестелесность теперь только мешала, и мне нужно было снова стать человеком. Это оказалось нелегко, у меня почти не осталось сил. Я был изможден больше, чем предполагал. Сначала появились кисти, которые стали безумно чесаться, потом ноги, но только до колена. Дальше дело застопорилось. Позвольте представиться – Прозрачный маг собственной персоной. Причем прозрачный в прямом смысле слова, потому что у меня были только руки, старые сапоги и заправленные в них штанины, которые исчезали прямо в воздухе.

Ладно, одежду и вещи я смогу унести, а о возвращении себе привычного облика позабочусь позже, когда накоплю достаточно энергии. Я сложил нехитрый скарб в одну кучу, завязав его в узел, предварительно удостоверившись, на месте ли мои главные ценности – венец и палец демона. Они были в полном порядке. Непохоже было, что сумку вообще кто‑то открывал. Не то, чтобы я был этим огорчен, но данный факт наводил на определенные мысли: или у них просто не было на это времени, или не хватило мозгов, чтобы справиться с элементарным замком. Эти батты не производили впечатления интеллектуалов.

Отложив внушительный узелок в сторону, я принялся копаться в куче хлама, представленной плетеными ковриками, засушенными листьями, бусами, гибкими, вырезанными из дерева палками и плащами из рыбьей чешуи. Человеческих вещей попадалось мало. Несколько рубашек, явно крестьянского происхождения, плащ, старый кожаный ремень. Печальные находки, если вспомнить, какая участь постигла их владельцев. Ряса Нормана обнаружилась под маленьким круглым щитом. С многочисленными следами засохшей слизи, она была еще в худшем состоянии, чем моя мантия, если это, конечно, возможно. Но делать нечего, пришлось брать ее в таком виде. Нательная рубаха, забытая внутри рясы, была не лучше. Надеюсь, Норман будет доволен.

Оставалось найти только Уал, а вот его‑то нигде и не было. Душу терзали тревожные предчувствия. Я переворачивал горы хлама, в надежде найти кинжал, но безрезультатно. Именно за этим занятием меня, а точнее, видимую часть меня, застал охранник. Его внимание наконец‑то привлек подозрительный шум за спиной. Откровенно говоря, поглощенный поисками, я совсем забыл о нем и поэтому перестал таиться.

– Тарак! – закричал человечек, вытаращив глаза, и замахнулся копьем.

Больше я ничего не дал ему сказать. Я начертал знак холода и заморозил его, пока он не успел позвать на помощь. Теперь пещера украсилась симпатичной ледяной статуей. Так как знак действовал только на живую материю, то ни одна вещь на поясе батта от холода не пострадала. Я снял его пояс, подвергнув беглому осмотру.

На нем висели какой‑то костяной крючок с белым шариком непонятного назначения и фляга с водой – похоже, физиология баттов не особенно отличается от нашей, поэтому вода должна быть питьевая. Еще на поясе были мешочек с разноцветными камешками, скорее всего для гадания, коробочка с черной грязью и набор плетеных косичек, две из которых остались незаконченными. Пояс я повесил замерзшему батту на шею, оставив себе флягу с водой для Нормана, коробочку и костяной крючок. Вернувшись наверх, я отошлю образцы грязи для исследования в университетскую лабораторию. Пусть выяснят, где ее можно использовать.

Я оглянулся и пронизывающим взглядом посмотрел на кучу хлама, надеясь, что Уал перестанет упрямиться и даст о себе знать. Если Уал в этой пещере, то венец Сумерек показал бы мне его местонахождение, но я не мог сейчас рисковать, надевая его. Венец тотчас же воспользовался бы моей слабостью и превратил меня в послушную марионетку. Ведь он этого уже давно дожидается.

Выйдя из пещеры, я огляделся. Пока что на меня никто не обращал внимания, но рисковать не стоило. Подобравшись к клетке Нормана, я постучал по прутьям.