Против обыкновения старичок был полон. Выбрав йогурт с земляникой, я включила телевизор, и немного посмотрела надоевший фильм. И тут поняла, чего мне не хватает. Поняла и потянулась к ноутбуку. Мой старенький диназаврик был уже по-хозяйски спрятан кем-то в угол.

«Я снова увидела Дала. Я шла с ним по складам, проверяла оружие, знакомилась с людьми, и вместе с ним все более мрачнела. Потому что вместе с Далом я начинала понимать, как он попал… Отряд моего знакомого состоял либо из новичков, недавно прошедших испытание, либо совершивших провинность в других отрядах. Люди здесь были настолько разношерстные, что не могли и минуты продержаться без ссоры и взаимных оскорблений, конфликты вспыхивали так часто и сопровождались таким восторгом зрителей, что внутренние драки занимали большую часть времени и внимания маленького отряда, а все то, что происходило в самом квартале, мало кого волновало. Город жил своей жизнью, они своей, и горожане от всей души пользовались предоставленной свободой. Эта свобода выливалась каждый вечер в очередной труп, горожане боялись после определенного часа выйти на улицу, а о власти повелителя и антрионов здесь знали только понаслышке — в этом месте царили свои законы. На столько сильные законы, что бранеонов кормили из местного ресторана за невмешательство и поставляли им дорогое оружие, чтобы сподручнее было друг друга убивать. И они убивали. То и дело к трупам свободных добавлялся труп и воина, и ни единого из них не тронули горожане — зачем? Нового начальника все встретили настороженно, сопровождающих его Белена и Ланса — с завистью, как потенциальных любимчиков, а, значит, тех, кто получает лучшие подачки от благодарных жителей. Но веселый и шаловливый Ланс недолго сидел в одиночестве. Если те, кто ранее служил в других отрядах, относились к нему враждебно, то выходцы из низших слоев, золотая молодежь захров, в том числе и Юна, приняла его, как своего. Белен достиг уважения другим способом. Он еще не особо понимал чужой язык, но пара хороших затрещин убрала улыбки с чужих лиц и внушила огромное почтение к мускулам верзилы. Дал и вовсе, казалось, не собирался никому ничего доказывать — он просто разбил маленький отряд на уже создавшиеся естественным путем группы, вызвал лидеров этих групп на конфиденциальный разговор и ровным тоном, в доходчивых выражениях, пояснил, что Южный район — плохой участок столицы, но все же столицы, и если кто-то из них, или из их группы проявит неповиновение, то сразу же окажется в деревне.

А там кормят плохо, и бранеонов уважают слабо. Увидев, что глаза забияк заблестели смесью издевки и угрозы, тихо добавил, что он — это не прошлый их начальник. Что совету изрядно поднадоели вечные смерти в отряде, и если он, Дал, умрет, то весь отряд без разговоров будет расформирован по деревням, а на его месте собран новый. Потому как столице надоел некрасивый прыщ на белом лице, и Южный район либо превратится в более ли менее безопасный участок города, либо будет снесен. Кстати, если они недовольны, то он, Дал, получил дозволение совета сэкономить свое и их время и отправить их в деревню прямо сейчас. Недовольных после этого не осталось, зато в самом отряде, состоявшем из тридцати человек и пяти маленьких групп, стало гораздо спокойнее. Дал тщательно проверил оружие подопечных, разработал программу тренировок, и правила жесткого режима. Уже в первый вечер дозор отправился в обход по кварталу, разрозненный отряд застонал от гнета нового начальника, а усталый, но довольный Дал, завернувшись в плащ после первого дозора, дремал у очага, вслушиваясь в болтовню засевшего за кружкой некрепкого вина Ланса и его новых друзей.

Белен, не понимавший ни слова, откровенно скучал, опустив голову на тяжелые руки и катал по столу пустую кружку. Тем временем разговор зашел о том, о чем часто говорят в компании — о начальниках. Особенно, о великом начальнике — повелителе.