| Изверги! Саня сочувственно улыбнулся. А Юджин, вздохнув, вытащил из кармана небольшой кубик, который стал развертываться в походный этюдник. К таким фокусам гравитехники Саня давно привык. Они уже не производили на него впечатления. Дальше он был вообще раздосадован: оказывается, рисовали здесь не какими-нибудь цветными лучами, а обыкновенной кисточкой. Но сам этюдник ему понравился. Под синтетическим полотном, заменившим старинный холст, тянулась многоцветная клавиатура. Нажмешь зеленую клавишу - и внизу, в углублении, всплывает зеленая краска, слева, такая же зеленая, но объемная. А справа появляется совсем уж удивительная краска - слегка светящаяся. Саня внимательно следил, как художник накладывал на холст краски. Скалы и деревья у него получились как живые, и даже красивее настоящих. Но вот это красивость, видимо, смущала Юджина. Он хмурился, исправлял отдельные детали и наконец проговорил: - Не то. Юджин нажал на кнопку, и краски, как дождевые потоки на стеклах окна, заструились и поползли вниз. Холст очистился. - Хочешь попробовать? Саня, боясь опозориться, заколебался, хотя руки его так и тянулись к кисточке. Она напоминала ему расщепленную палочку, которой он пользовался давным-давно. - Для начала одной краской, хотя бы контуры,- уговаривал Юджин. Саня закрыл глаза, вспоминая свой рисунок на камне, который остался в далеком прошлом, на берегу Большой реки. И тут возникла в его воображении наездница Зина. Он взял кисточку. Руки и пальцы, не натруженные грубой работой, оказались к радости Сани, еще более ловкими, чем прежде. Они ничего не забыли! Уверенно и быстро мальчик восстановил на полотне свой давний любимый рисунок. Сотрудники "Гелиоса" столпились за Саниной спиной. - Вот это да! - прошептал кто-то.- Не лошадь, а ветер. - Выразительно,- одобрил Юджин. Внутри Сани все пело. Но дальше его ждал конфуз: всадник получился никудышный. - Поза напряженная, ноги слишком коротки и скрючены,- объяснял Юджин.- Нам с тобой еще надо учиться и учиться. Но глаз у тебя верный. Глаз художника. Хочешь попросимся в ученики к Денису Кольцову? Сане не раз показывали картины Дениса Кольцова - одного из старейших художников Солнечной системы. Учиться в его знаменитой "студии талантов" удавалось редким счастливцам. - Примет,- подмигнул Юджин мальчику.- С тобой и меня примет. Учиться живописи можно, конечно, в художественной школе и даже дома. Но живое общение с таким талантом, как Денис Кольцов,- совсем другое дело. Одно его замечание заменяет целую лекцию по эстетике. Через два дня на одной из лесных станций гравипланов молодые люди в последний раз поужинали вместе, а потом разлетелись по домам. От экспедиции в памяти у Сани остались запахи костров, песни парней и девушек, напоенные птичьими звонами леса. В груди долго не угасала праздничное настроение. В Байкалград Саня и Юджин прибыли поздним ве- чером. - Вот наш дом,- показал Саня.- Окно моей комнаты светится. Кто бы это... А брат, как всегда, в своем звездном кабинете. Видишь, его окно мерцает? - Брат у тебя строгий, слышал я о нем,- сказал Юджин.- Предстоит, видимо, головомойка. Но ты крепись. Он ободряюще подмигнул, пожал мальчику руку и сказал: - Встретимся завтра. На эскалаторе Юджин спустился вниз и растаял в темноте. Жил он на нижнем витке улицы. Саня подошел к окну своей комнаты и остановился под тополем-великаном. В его многочисленных дуплах и гнездах еще возились и попискивали птицы, уютно устраиваясь на ночь. Уютом веяло и из комнаты. Саня увидел камин с тлеющими головешками, сидевшего в кресле Афанасия с книгой и почувствовал себя дома. Однако в звездный кабинет мальчик вошел робко и тихо. Иван хмуро взглянул на него. - Явился... В суровом голосе брата Саня уловил знакомые и добрые нотки. Он уже готов был броситься к Ивану, но тот с недовольным видом повернулся спиной, уставился в свой театральный космос и светящимся пунктиром начал прокладывать среди звезд какую-то трассу. О мальчике он будто забыл. Саня вздохнул и начал разглаживать свою одежду. Была она, увы, не только помята. |
