| Дома Саня проводил все свободные часы в "пещере Хромого Гуна". С заходом солнца располагался в непро-зрачной полусфере и под искусственным светом продолжал овладевать азбукой живописи. Глаз, например, он рисовал так старательно, что тот, казалось, как живой весело глядел на своего творца: дескать, молодец, Саня, продолжай в том же духе. Иван видел, с каким ожесточением работал мальчик. И это начало его тревожить. Однажды он ворвался в мастерскую, выхватил из рук Сани начатый набросок и изорвал его в клочья. Изображая гнев, Иван топал ногами и кричал: - Это что? Средневековое аутодафе?! Самосожжение на костре вдохновения?! Не позволю. В добрые старые времена таких розгами пороли! Афанасий испуганно вытянулся в струнку, держа руки по швам. Но Саня понимал брата. Подумал, что на месте Ивана он, пожалуй, тоже тревожился бы не меньше. Утихнув, Иван ворчливо заметил: - Хватит. С завтрашнего дня будешь жить по моему расписанию. С тех пор, прежде чем засесть за свои расчеты, Иван шумно влетал в святилище начинающего художника и с порога кричал: - Эй, фанатик! Кончай самоизбиение. Отправляемся в тайгу, в дебри, в глухомань. Часа по два носились братья по заснеженной тайге. Иногда к ним присоединялись Антон и Юджин Вест. Сибирский лес открывался Сане с новой стороны. В своей мастерской, опять втайне от учителя, он начал писать большую картину под названием, увы, снова весьма банальным - "Зимняя сказка". В конце зимы Саня решил навестить Зину. Справочная служба дала ему австралийский адрес биолога Александра Гранта. Саня окутался облаком видеосвязи, назвал индекс. Когда облако рассеялось, мальчик решил, что попал в какую-то оранжерею так много было кругом невиданных цветов. Они росли на подоконниках, на полу, свисали с потолка наподобие люстры. Зину он тоже сначала не узнал. За оргафоном - овальным музыкальным инструментом - сидела незнакомая печальная девочка. И звуки, которые она извлекала из оргафона, были такими же задумчивыми и печальными. Девочка подняла голову и увидела видеопосетителя. - Зайчик! - вскочила она и завертелась вокруг возник- шего из тумана гостя.Буратино! Какой ты умница, Саня, что догадался посетить нас. А ну, выкладывай новости! "Вихрь",- улыбался Саня. Он рад был видеть прежнюю ураганно-веселую Зину. Но вот она снова села за оргафон, чтобы сыграть понравившуюся ему музыкальную пьесу. И снова Саня поразился. Зина ли это? Лицо девочки затуманилось, стало незнакомо строгим и печальным. От грустных, скорбно-протяжных переливов у Сани тревожно и сладко защипало в груди. Взглянув на гостя, девочка рассмеялась. - Нет, не буду тебе играть. У тебя такой грустный вид. Лучше поговорим. Слышал? Это наш молодой композитор известен пока лишь на нашем континенте. - А это? - Саня показал на потолок.- Как они растут? - Вниз головой? Это папа получил новый вид. Они растут во всех направлениях. Цветы пригодятся на космических объектах в условиях невесомости. Я тоже буду цветоводом. А ты? "Художником",- хотел сказать Саня, но почему-то застеснялся и промолчал. - Приходи в гости,- пригласил он и торопливо попрощался. Зина не стала "включаться" в Санину комнату по видеооблаку. Она явилась лично. Картины Зина одобрила, еще больше ей понравился камин. И уж в совершеннейший восторг привел ее Афанасий. В тот день к нему пришел Спиридон - кибер одного из коллекционеров. По заданию своего хозяина он принес для обмена томик Лукреция. Обмен состоялся честь по чести. Однако Спиридон не удержался и, уходя, прихватил с полки еще одну книгу. Афанасий это за- метил и устроил шумную сцену. - Что они там не поделили? - спросил Иван, входя в комнату Сани. Распахнулась дверь библиотеки. - Какой позор! - вопил Афанасий, за шиворот вытаскивая оттуда Спиридона.Стащил. Книгу стащил! - Гнусная клевета! - возмущался Спиридон, высвобождаясь из цепких лап своего собрата.- Ничего я не брал. - Не брал? А это что! - Афанасий ловко запустил руку под комбинезон Спиридона и выхватил оттуда книгу.- Вот она! - Не понимаю. |
