| Картина постепенно оживала, приобретала глубину и объем. Саня трудился всю осень, зиму и весну. Работал втайне от всех, даже от брата. Афанасию он запретил появляться в мастерской. Однажды кибер все же проник туда и тихонько пристроился за спиной мальчика. Еще не разобравшись толком, Афанасий с восхищением прищелкнул языком: - Красиво! - Иди, иди! - смеялся Саня, выпроваживая робота.- В живописи ты разбираешься еще меньше меня. К середине лета, когда Сане исполнилось четырна-дцать лет, картина была готова. Мальчик хотел назвать ее "Симфония света". Но, решив, что звучит это слишком красиво ("во вкусе Афанасия"), оставил картину без названия. Саня любовался своим полотном, но что-то в картине смущало, даже тревожило его. Но что - он так и не мог понять. Наконец решился показать свою работу брату и Денису Кольцову. Иван долго смотрел на полотно, а потом чуть наклонился (мальчик почти догнал его ростом) и шепнул: - Молодец! Это что-то настоящее. Денис Кольцов взглянул на картину сначала с профессиональной точки зрения и увидел искусство конт-растной светотени, выразительное и драматическое. На холсте шла как будто непримиримая борьба. Ранние солнечные лучи острыми шпагами протыкали глубокую тень. Свет переливался через кроны деревьев и широкими сверкающими клинками рубил, рассекал уползающую в чащобу мглу. Но и мгла не казалась олицетворением зла и поражения. Она цепко сопротивлялась, обхватывая клинки света своими щупальцами, сознавая, что придет черед - и она снова вернется. И снова начнется борьба двух вечных стихий, одушевленных и почти разумных начал. Старый учитель поцеловал своего ученика. - Изумительно! Талантливо! Картина открывает людям глаза! Я теперь по-иному буду смотреть на свет и тьму, ты помог мне увидеть в них великую и живую тайну, которая вечно ускользает от нас... А как мы назовем картину? Давай пока просто "Свет и тьма". На ней, словно живые, борются боги света и тьмы. "Боги"...- настроение у Сана мигом упало.- Вот что, оказывается, смущало меня. Только не боги - древние духи. Дикие суеверия колдунов..." - Ты чем-то недоволен?- спросил учитель.- Или название не нравится? - Название хорошее. - И картина отличная! Я знал, что художник ты самобытный. "Не самобытный, а первобытный",- хмуро думал Саня. Оставшись один, он долго не отходил от холста. Учитель все же прав: картина удалась. Саня опять залюбовался игрой света на холсте и вдруг вспомнил закат в родной саванне, представил себя одетым в звериные шкуры, сидящим в сумерках на травянистом холме. В закатном пожарище он видел тогда пляску ве-селых и добрых духов огня. "Почти то же самое и сейчас не холсте..." - мелькнуло у Сани. Остро вдруг кольнули где-то читанные слова: "первобытный мифо-логизм". "Нет, так не годится,- решил Саня.- Надо писать картины гравитонного века, а не каменного". Он притронулся к кнопке на мольберте, чтобы смыть краски. Но, взглянув на полотно, отдернул руку. Уничтожать такую картину показалось святотатством. Несколько дней боролся с собой мальчик и все-таки решился - нажал кнопку. Холст очистился. Дениса Кольцова этот поступок возмутил до глубины души. - Варварство! - гневно кричал он.- Истребление культурных ценностей. Вандализм! Старый учитель несколько дней не разговаривал с мальчиком. Саня страшно переживал, но твердо стоял на своем: в творчестве не отставать от века! Писать как все! - Зачем ты сделал это? - хмурясь, выговаривал брату Иван. - На картине духи света и тьмы. Но ведь в действительности никаких духов нет! - Ну и дурак же ты, Александр! - в сердцах вос-кликнул Иван.- И не духи в твоей картине, а душа природы светится. Вернее, светилась... Эх, поговорил бы я с тобой, да не хочется ссориться на прощание... - Уже? - губы мальчика дрогнули. - Уже, Саня,- вздохнул Иван, глядя на погрустневшего брата.- Наш "Призрак" готов к отлету... Не переживай, ты ведь почти взрослый. Скоро я вернусь. А с тобой всегда остаются друзья - Антон, Юджин, Зина. |
