| Подолгу рисовали с натуры шары, кубики, цилиндры. Сначала карандашом. Постепенно привыкали к краскам. Учитель был если не свиреп, как обещал Юджин, то требователен до беспощадности. Одни и те же наброски заставлял переделывать по многу раз. Но Саня не жаловался. Для него наступила удивительная своей новизной пора. Все ностальгические зовы и муки древнего ветра забылись. Спал он теперь хорошо. Вставал с солнцем и с солнечным ощущением жизни. Выходил в сад, где перекликались птицы и сверкала роса, дули с Байкала синие радостные ветры. Здесь мальчик старательно выполнял задания учителя, заканчивал наброски, начатые в студии. Наступал яркий день, брызжущий красками и светом. Саня расставлял под тополем этюдник и старался перенести на полотно переливы этого света. Втайне от учителя он уже много дней работал над этюдом под названием "Поющая листва". Когда этюд был готов, Саня отошел от полотна, долго разглядывал его и остался доволен. Листья тополя получились живыми и объемными. Они будто шевелились, стучали и звенели под ветром. Отдельные, пронизанные солнцем листочки горели как зеленые фонарики. Однако учитель отнесся к этюду более чем прохладно. - Пестро, нарядно, крикливо. Злоупотребляешь объемными и светящимися красками. Но техника! Здесь ты обгоняешь своих сверстников. Саня был рад и такой оценке. Если бы знал учитель, каких трудов стоило ему проникнуть в тайну светящихся и объемных красок!.. А время шло. Миновал август. Золотой птицей пролетела осень, отшелестели падающие листья. И к середине октября у Сани была готова картина "Осенний вальс". Мальчик задался дерзкой целью. Он хотел, чтобы картина звучала, чтобы в кружении осенней листвы слышалась мелодия грустного вальса. Долго мучился Саня над своим первым полотном. Но картина оставалась немой. Осень была, а вальса - нет, не было. Однако Ивану картина понравилась. "Творец",- с улыбкой подумал он, не придавая, впрочем, увлечению мальчика серьезного значения. В конце ноября начали порхать редкие сухие снежинки. Саня несколько дней оставался в "Хроносе" - участвовал в ежегодном семинаре по проблемам наблюдений в ареале. А когда вернулся, увидел на крыше дома две смыкающиеся полусферы. Одна из них была прозрачной. - Твоя мастерская,- пояснил Иван.- Подарок от города - по моим чертежам... Идем посмотрим. По лестнице братья поднялись наверх. Купол и стены непрозрачной полусферы были отделаны под малахит и мрамор. Здесь находились Санины эскизы, наброски, этюды. За бархатным занавесом стояло в подрамнике большое чистое полотно - хоть сейчас принимайся писать картину. Но еще лучше была прозрачная полусфера. Органическое стекло защищало от холодных ветров и осадков, но пропускало солнечные лучи, звуки и даже запахи. Здесь художник мог чувствовать себя как летом под открытым небом. Саня носился по мастерской из одной полусферы в другую. Остановился перед братом, но от радости не мог вымолвить ни слова. - А название! - наконец воскликнул он.- Как мы ее назовем? - Я уже придумал,- улыбнулся Иван. - Какое? - Вспомни, где писал картины твой самый первый учитель. - Понял! - ликовал Саня.- Мы ее назовем пещерой Хромого Гуна. Иван пригласил Дениса Кольцова показать необычную мастерскую и заодно похвалиться первой Саниной картиной. "Пещера" великому художнику понравилась, но "Осенний вальс" он разнес в пух и прах. - Рисунок груб, композиция разваливается. А название! Какое-то пошло-красивенькое... И все здесь выдержано в духе этого названия. Краски по-прежнему ярки и аляповаты. Рано еще браться за такие полотна. Увидев в мастерской бюст, он дал задание срисовать его карандашом. - Не торопись. Приноси мне частями - ухо, глаз, подбородок, а потом уж бюст целиком. В студии занятия шли своим чередом: упражнения в композиции, рисунок с натуры, анатомия, свет, перспектива. Это еще не само искусство, понимал Саня, но необходимые подступы к нему. И он не гнушался черновой работы. Дома Саня проводил все свободные часы в "пещере Хромого Гуна". |
