| Дома он опять засиживался в своем звездном кабинете до глубокого вечера. Работа приносила Ивану радость. Но брату своему он все же чуточку завидовал. "Саня,- говорил он себе,- познал высшее счастье - счастье художественного творчества..." Осенью юноша начал новое полотно "Бригантина", где задумал в необычном освещении изобразить городпарусник. Город этот волновал воображение Сани, казался символом великого века, бережно хранящего связи с прошлым. - Наконец-то! - радовался Денис Кольцов, посетивший мастерскую ученика.Наконец-то ты повернул от суховатого реализма к парусам романтики. Сколько раз говорил тебе, что романтизм - твоя стихия. А это кто? - спросил он, разглядывая стоявший рядом с не-оконченной "Бригантиной" портрет.- О, это же Юджин Вест, твой коллега!.. Однако ты его не пощадил! С картины, казалось, глядел волевой человек с лицом твердым и решительным. Но в ленивом прищуре глаз, в из глубине угадывалось нечто сибаритское, из- неженное. - Мужественный, волевой лентяй! - с жесткой усмешкой подытожил свои впечатления учитель.- Да, не пощадил ты своего друга, не пощадил. Во второй полусфере мастерской Денис Кольцов увидел дымчатый занавес. За ним угадывалась какая-то картина. - Новый пейзаж? - спросил художник. - Да. - Пока секрет? Саня кивнул и с грустью подумал, что секретом картина останется, видимо, навсегда. Секретом для всех, а для него самого - загадкой. Работал он над ней уже два года. Работал упорно, не щадя себя, и в то же время словно отдыхал над ней, отводя душу. Однажды - это случилось год назад почувствовал, что картина ускользает из-под его власти, не подчиняется его разуму. Она будто сама водила его кистью. Но самое удивительное: это воспринималось не как рабство, а как высшая свобода. Такую же раскованность Саня ощущал, когда писал "Свет и тьму". Вот это его и настораживало: нет ли здесь опять какого-нибудь "первобытного" подвоха? Странная получалась картина, очень странная... Непонятная для самого художника, будет ли она понятна другим? Не раз порывался Саня смыть краски, очистить полотно. Но рука не поднималась. Вот и сейчас он стоял перед покрывалом и не знал, что делать. Денис Кольцов подошел к юноше. - Готовься, Саня, к выставке. Могут, конечно, и поругать. Но на люди выходить пора. Предложим "Наездницу", два-три пейзажа и портреты. Жаль, что "Бригантина" не закончена. Выставка художников Азиатского континента открылась в Бомбее. Саня дважды побывал там и увидел немало хороших картин. Но и свои полотна, особенно пейзажи, считал достойными приза. Засыпая накануне знаменательного дня - дня присуждения призов, Саня представлял, как его картины, одобренные в Бомбее, уже летят в Венецию - на выставку всемирную. А там глядишь.. В разгулявшемся воображении возникло заветное "Золотое кольцо". Стать лауреатом "Золотого кольца"! Эта мысль показалась такой несбыточной и сумасбродной, что Саня рассмеялся. Заснул он с улыбкой: в успех на выставке зональной он, во всяком случае, верил. В день присуждения призов они сели перед экраном и подключились к Бомбею. На специальной платформе за круглым столом уже расположились члены жюри искусствоведы и художники, накануне подробно обсудившие между собой все полотна. Денис Кольцов отсутствовал, так как среди участников выставки было немало его учеников. Платформа плыла из одного зала в другой, останавливаясь перед полотнами, достойными внимания. К удивлению Ивана, Юджин Вест, работавший куда меньше Сани, получил почетный приз. Телезрителям показали этот приз - бюст Леонардо да Винчи из меркурита редчайшего минерала, найденного пока лишь на Меркурии. Саня повернулся к брату. "Ай да Юджин!" - говорил его взгляд. Но вот юноша снова взглянул на экран, и улыбка мигом сбежала с его лица: платформа вплывала в зал, где находились его картины. Члены жюри начали, казалось бы, с похвал, отметив зрелое мастерство юного художника, его высокую технику. "Далась им эта техника",- с неудовольствием подумал Саня. |
