|
- Посмотрим, - бросил с угрозой итальянец. Никогда еще утро не было таким ярким и тихим. Площадь постепенно пробуждалась; было слышно, как бакалейщик опускает оранжевый тент. Фредо, словно огромная зловещая тень, остановился в дверном проеме. Потом открыл рот, собираясь, видимо, изрыгнуть оскорбление, но передумал, пересек тротуар и сел на мотоцикл. Иона все еще неподвижно стоял посреди лавки, забыв о рогаликах и о завтраке. Он старался понять. Еще вчера у него появилось предчувствие надвигающейся опасности; теперь ему угрожали в его же доме. За что? Почему? Он же ничего не сделал: только взял в жены девушку, которую отдала ему Анджела, и в течение двух лет пытался обеспечить ей спокойную жизнь. "Она уехала в Бурж". Он брякнул это, не подумав, Просто чтобы отделаться от вопросов, и вот что получилось. Пока он был в булочной, Фредо не только вошел в дом, но поднялся наверх, открыл стенной шкаф, перерыл зеркальный - потому он и знал, что сестра не взяла с собой ни чемодана, ни пальто. Неужели мысль, внезапно пришедшая Мильку в голову, пришла и остальным! Кровь отлила у него от лица - так это было бессмысленно и ужасно. Неужто люди и вправду поверили, неужто Фредо взбрело на ум, что он избавился от Джины? Да разве все они, живущие на Старом Рынке и даже в городе, не знают, что это не первое бегство его жены, что она убегала из дому и до него, еще когда жила с родителями, что потому ее за него и отдали? Тут Иона не строил никаких иллюзий. Никто другой не женился бы на ней. А Джина не обладала спокойствием и хладнокровием Лут, которая как-то ухитрялась тянуть лямку в Бурже. Джина была не знающей удержу самкой - это понимали все. Боже, зачем ему было ее... Даже в мыслях он не осмеливался произнести это слово. Но, может быть, стоило все-таки посмотреть фактам в лицо? Зачем ему было ее убивать? Мильк был уверен: именно это и заподозрил Фредо. И возможно, эта же мысль, не столь, правда, отчетливо, пришла накануне в голову Палестри. Иначе зачем бы они стали так его мучить? Если он и ревновал, если и страдал всякий раз, когда Джина убегала с мужчиной, когда он ощущал исходивший от нее чужой запах, то никогда этого не показывал, даже перед нею. Он ни разу ни в чем ее не упрекнул. Напротив! Когда она возвращалась, он делался нежнее обычного - пусть все забудет, пусть не чувствует себя скованной. Он тоже нуждается в ней. Хочет ее защищать. Не считает себя вправе запирать ее, как однажды сделала Анджела со своим сыном. Неужели они действительно так думали? Мильк едва не кинулся к Палестри, чтобы все рассказать Анджеле, но понял: слишком поздно. Больше ему не поверят. Слишком часто он повторял, что она уехала в Бурж, слишком много подробностей сообщил. Но, может быть, несмотря ни на что, она вернется? Его смущало, что она не взяла с собой пальто. К тому же, если она спряталась где-то в городе, то зачем забрала марки, которые ей здесь не продать? Иона машинально, двигаясь, как автомат, прошел на кухню, сварил кофе и выпил его, заедая рогаликами. На липе Шенов сидела стая птиц; он открыл дверь и, по обыкновению, бросил им крошки. Ему бы расспросить дежурного по вокзалу - у того бы он все узнал, но и для этого время упущено. А может быть, кто-то ждал ее с машиной? Тогда понятно, почему она ушла без пальто. Можно было бы еще отправиться в полицию, все рассказать, потребовать, чтобы начали поиски. Почем знать? Завтра, возможно, его упрекнут, что он этого не сделал, увидят в этом улику против него! По-прежнему машинально он поднялся в спальню. |
