— Держись, Круглый! Давай-давай! Это тебе не свиней забивать!

— Разойдись! Дай простор! — Малыш развел руки в стороны, пошел на толпу. Люди посторонились, попятились, освобождая место. Кое-кто уже видел это представление, но большинство наблюдали за происходящим действом впервые.

— Целься как следует, — быстро шепнул Малыш, передавая лук и стрелы здоровяку. — Все будет нормально, — и торопливо отошел, чтобы зрители не могли потом обвинить их в сговоре.

Он встал на конце помоста, спиной к глухому забору, по верху которого торчали острые шипы. Попрыгал, проверяя доски под ногами, примеряясь к чуть пружинящему помосту. Глянул на солнце — главное, чтоб не светило в глаза. Поднял руку, давая понять, что готов.

Люди отступили еще на шаг, расширив коридор для полета стрелы. Кто знает, куда попадет трясущийся мясник, из-за глупости своей вовлеченный в спор? Зеваки перестали галдеть, закрутили головами, переводя взгляд с одного края помоста на другой — со спокойного Малыша на растерянного здоровяка. И назад — со здоровяка с луком в руках на едва заметно напрягшегося Малыша. В чем хитрость? Кто обманывает? Обманывает ли?..

— Не вздумай промазать, — угрожающе крикнул кто-то из толпы зрителей. — Мы потом тебя самого стрелами утыкаем.

— Ну же, Круглый! — подзадорил Малыш.

Здоровяк посмотрел на выстроившуюся толпу, увидел что-то в лицах людей и сник еще больше.

— Давай-давай! Не тяни! — хищно прокаркали голоса.

Он наложил стрелу, поднял лук к груди, медленно натянул тетиву. Постоял так, никуда особенно не целясь, собираясь с духом. Мотнул головой, опустил лук.

В толпе разочарованно засвистели, затопали ногами.

— Давай, сволочь! Не тяни!

Откуда-то вылетел булыжник, ударил мясника в бедро, и тот вздрогнул, дернулся было к разозленной толпе, но увидел оскаленные рожи, злые глаза и остановился, не сделав и шага. К лицу его прилила кровь, ноздри раздулись.

— Стреляй,сволочь!

Здоровяк вновь поднял лук. Прищурившись, глянул на застывшего в пятнадцати шагах Малыша. Постарался забыть, что это стоит человек. Представил, что это просто силуэт на фоне забора. Мишень, нарисованная на досках.

Он натянул тетиву, — чувствуя, как она врезается в плоть непривычных пальцев.

— Лучше целься!

Сверкнула металлом острая грань наконечника, что-то резануло его по пальцам, ожгло, содрало кожу, и он не сразу понял, что это сорвалась тетива.

Толпа ахнула. Они следили за мясником, ожидая выстрела и не успели заметить, как Малыш немного повернулся корпусом, пропуская летящую стрелу.

— Мимо! — проревели голоса. — Куда метишь, раззява?! Давай еще! Подстрели его!

Мясник послушно взял в ободранные пальцы еще одну стрелу, прицелился. Точно в плечо. Чтобы не убить. Только ранить. Ранить, чтобы это все наконец-то кончилось…

— Чего ждешь!

Стрела сорвалась, со свистом прошив воздух. И на этот раз увидели все: Малыш как-то странно дернул плечом, слегка изогнулся, коротко отмахнул рукой, не сходя с места… Стрела вонзилась в забор рядом с первой.

— В живот стреляй! В живот, дурень!

Мясник не слышал криков. Он полностью отключился от реальности. Сейчас ему действительно казалось, что перед ним не человек, а просто мишень. Безжизненный манекен, предназначенный для того, чтобы оттачивать технику стрельбы из лука. И он взял третью стрелу, последнюю. Прицелился точно в грудь. В грудь соломенного чучела. Медленно-медленно натянул тетиву, не сводя глаз с цели, видя одновременно наконечник и мишень, совмещая их… Когда-то он неплохо стрелял.