Лаете не на то дерево, по вашей американской поговорке. Цвет кожи ни при чем. Я ведь провел столько лет в Итоне, и еще шесть в Лондонской школе экономики. Там очень мало чернокожих. Я вас уверяю, если бы я ходил к чернокожему терапевту, это ничего не изменило бы.
Сделаю последнюю попытку, решил Эрнест, чтобы потом не упрекать себя в небрежном отношении к профессиональному долгу.
— Хорошо, Хэлстон, позвольте мне сформулировать по-другому. Я понимаю перечисленные вами мотивы. Они логичны. Спору нет. Допустим, это достаточно веские причины, чтобы прекратить терапию. Я уважаю ваше решение. Но прежде чем мы окончательно расстанемся, я бы попросил вас ответить еще на один вопрос.
Хэлстон осторожно поднял голову и едва заметным кивком попросил Эрнеста продолжать.
— Вот мой вопрос. Есть ли у вас какие-то дополнительные причины? Я знал много пациентов, которые отказывались от терапии по не совсем рациональным причинам. Такие случаи бывают у любого терапевта. Если это и в вашем случае так, то, может быть, вы назовете хоть одну причину?
Он остановился. Хэлстон закрыл глаза. Эрнест почти слышал, как со скрипом завертелись серые шестеренки в мозгу. Рискнет ли Хэлстон? Эрнест подумал, что шансы за и против равны. Он наблюдал, как Хэлстон приоткрыл рот, едва-едва, словно хотел заговорить, но слова не родились.
— Я не имею в виду ничего глобального. Но, может быть, какая-нибудь мелочь, намек на другие причины?
— Может быть, — отважился Хэлстон, — я не подхожу ни для терапии, ни для Калифорнии.
Пациент и терапевт сидели, глядя друг на друга. Эрнест разглядывал идеально отполированные ногти Хэлстона и застегнутый на шесть пуговиц жилет; Хэлстон, по-видимому — растрепанные усы и белую водолазку терапевта.
Эрнест решил рискнуть и высказать догадку.
— Калифорния слишком расхлябанная? Вам больше по душе лондонский этикет?
В точку! Хэлстон почти оживился.
— А здесь, в этом кабинете?
— Да, и здесь тоже.
— Например?
— Не обижайтесь, доктор, но я, придя к врачу, ожидаю более профессионального поведения.
— Профессионального? — Эрнест почувствовал прилив энергии. Наконец что-то происходит.
— Я предпочитаю консультироваться с врачом, который высказывает конкретный диагноз и назначает лечение.
— А в данном случае?
— Доктор Лэш, мне не хочется вас обижать.
— Хэлстон, я не обижусь. Ваш единственный долг в этом кабинете — прямо говорить то, о чем вы думаете.
— Здесь все… как бы это сказать? — слишком неформально, слишком фамильярно. Например, ваша просьба, чтобы мы звали друг друга по именам.
— Вы считаете, что такая неформальность отрицает деловые отношения?
— Совершенно точно. Мне становится не по себе. Мне кажется, что мы просто шарим ощупью, как будто должны случайно вместе наткнуться на ответ.
Эрнест решил сыграть ва-банк. Терять все равно нечего. Хэлстон, скорее всего, в любом случае уйдет. А так, может быть, удастся хотя бы выудить что-то пригодное для дальнейшей работы.
— Я понимаю, что вы предпочитаете более формальные роли, — сказал Эрнест, — и очень благодарен, что вы высказали свое мнение. Позвольте и мне сделать то же самое — поделиться опытом, который я приобрел, работая с вами.
Эрнест полностью завладел вниманием Хэлстона. Редкий пациент останется равнодушным к возможности получить обратную связь от своего терапевта.
— Одно из основных чувств, которое я испытываю — разочарование. Думаю, это из-за вашей скупости.
— Скупости?
— Да, вы скупитесь на слова. |