— Если так, ты и вправду счастливейший из смертных. А я загубила свою молодость и теперь день и ночь жалею об этом. Я несчастна, потому что не знаю, что такое любовь».

— Таким однолюбом родится не каждый, — сказал Кунтуар. — Для любви надо иметь возвышенное и благородное сердце…

— Как ваше, отец, — добавил сын, и в этом он был глубоко нрав.

…Кунтуар женился рано. Жену любил искренне и был счастлив. Беда пришла неожиданно. Фатима скончалась от сердечного приступа, когда Даниелю было всего двенадцать лет. Немало достойных женщин Кунтуар встречал на своем веку — и в молодости, и в зрелые годы. Ему расхваливали их, советовали, сожалели о его личной неустроенности. Сам же он был глубоко уверен, что жениться второй раз — не имеет смысла. Друзьям-товарищам на все их сетования по поводу его одиночества отвечал: «Я не одинок. Со мной наш с Фатимой сын. И никакая даже самая хорошая женщина не заменит ему родную мать. Да и я разве забуду когда-нибудь Фатиму? Зачем же отравлять жизнь сразу троим: себе, сыну и безвинной женщине?» Убеждение Кунтуара не было тайной для сына. Поэтому он так свободно и говорил с отцом об этом.

— Нас разлучила смерть, — продолжал Кунтуар. — А вот твое сердце Жаннат разбила по собственной прихоти. Думаю, не стоит всерьез переживать разрыв с девушкой, которая не сумела тебя оценить.

Даниель не только понимал то, что говорит ему отец, но и то, что он недоговаривает. И ответил прямо:

— Мое чувство к Жаннат приносило мне счастье. Я и сейчас, отец, люблю ее, только ее.

— Но нельзя же, чтобы каждая неудача в жизни так глубоко ранила и выбивала из колеи. Писатель должен уметь подняться над своим личным.

Кунтуар смолк и задумался. Не слишком ли он бьет по самолюбию сына? Но тут же решил, что никто не сможет говорить с Даниелем прямее и честнее, чем он.

— Конечно, — как бы оправдывался Кунтуар, — советовать легче, чем пережить все самому. А человек — чем более талантлив, тем глубже раним. От писка мышей в сарае со страху надает даже слон. Вот почему надо выработать собственную житейскую философию, надо идти вперед, несмотря ни на какие неудачи. — И, как бы торопясь сказать сыну самое главное, добавил: — На своем веку я повидал всяких людей. Встречались и честные, искренние, благородные люди. Счастье они видели в служении своему народу. За это боролись, ради этого жили. У других словно заморожена в жилах кровь. Они злы и завистливы. Но с этими злопыхателями не так уж трудно было бороться, потому что на всякий яд есть и противоядие. А вот если тебе встречается человек, которого не сразу поймешь, не сразу распознаешь, — это куда опаснее, потому что такие безучастно созерцают, зло творится на их глазах или добро.

— Для меня сейчас самое главное — моя книга, превыше всего — чувство ответственности за нее.

— Я верю в тебя. Но знай, что своей мечты достигает только мужественный человек. Это не так легко, как вскочить на коня. Для писательского труда мало быть талантливым и работоспособным. Ты должен открыть для себя какую-то заветную тему, разобраться в ней досконально и сделать ее своею. Точно так, как в археологии. Сколько надо перерыть земли и провести исследований, чтобы найти ответ на одну-единственную загадку истории! Приходится ведь раскопать несметное количество курганов и могильников, прежде чем наткнешься на один нужный. Археолог очищает от грязи и песка уйму черенков, разной утвари, наносит краски на поблекшие от времени картины… И далеко не все найденное имеет хоть какую-то ценность для науки. Я встречал очень талантливых археологов. Но за всю свою жизнь они ничего стоящего в археологии не открыли! Так и у писателя.