Хохот Тони Свенссона эхом раскатился между холодных стен.

– Покажем фотографии, – удрученно повторил он. – Ну вы и тупые, вы сами‑то хоть въехали, что несете? Тот, кого вы ищете, совсем не такой, как я, бараны!

Петер наклонился вперед.

– А где нам его найти? – напряженно сказал он.

– Больше слова от меня не услышите. – Тони Свенссон сжал губы.

Петер заколебался.

– Хорошо, расскажи о твоем задании.

Тони Свенссон молчал.

– Если не хочешь говорить о заказчике, расскажи хоть в общих чертах, что он тебе поручил.

Повисло молчание: Тони размышлял над предложением Петера.

– Мне нужно было прекратить слать мейлы, – тихо сказал он. – Мне это ничего не стоило, потому что там уже и так все было на мази. Мне осталось провернуть только одну штуку.

Он колебался.

– Надо было поехать к священнику и позвонить в дверь. И передать конверт.

– Ты знаешь, что было в конверте? – задал вопрос Юар.

Тони Свенссон покачал головой. Выглядел он жалко и потерянно.

– Нет, но важно было передать его именно в тот день.

– И Якоб взял его, когда ты позвонил?

– Да. Он удивился, когда увидел меня, но потом вроде понял, что это не связано с Ронни Бергом.

Юар осторожно барабанил пальцами по столу.

– Он прочитал письмо, пока ты стоял там?

Тони ухмыльнулся.

– Да, прочитал. Он взбесился, сказал передать тем, кто меня послал, поостеречься угрожать ему. Он заявил, что сожжет письмо, когда я уйду.

– Что ты получил за услуги? – спросил Юар.

Тони Свенссон посмотрел ему прямо в глаза.

– Я остался жив, – сказал он. – И если мне повезет и я буду правильно себя вести, моя дочь тоже останется в живых.

– В противном случае они угрожали, что займутся ею? – медленно произнес Петер.

Тони Свенссон кивнул, глаза у него блестели.

Юар лихорадочно думал, затем выпрямился на стуле.

– Значит, она у них, – сказал он чуть ли не с восхищением. – Они взяли ее как гарантию, что ты выполнишь твою часть операции.

Петер уставился на Юара, а потом на Тони Свенссона.

– Это правда? – спросил он.

– Да, – тихо сказал он. – И я не знаю, что будет, когда они узнают, что я снова побывал здесь.

Когда допрос Тони Свенссона завершился, Петер и Юар попросили его подождать несколько минут, пообещав вскоре отпустить домой.

– Вроде он не блефует, – произнес Петер, как только они остались одни.

Ненависть к коллеге никуда не делась, она по‑прежнему владела им, мешая ясно мыслить. Лишь болезнь сына и то, что он провел с Ильвой вечер субботы и почти все воскресенье, несколько смягчили его.

– Нам важно держаться друг друга в трудные моменты, – сказал он, когда она вернулась из больницы, а он готовил им обоим ужин на кухне.

Словно они семья. Словно по‑настоящему принадлежат друг другу.

Ильва не возражала, и впервые за долгое, долгое время они провели спокойный вечер вдвоем. Он спрашивал ее о работе, и она отвечала, что теперь ей там намного лучше. Петер очень обрадовался, но не нашел в себе сил признаться в том, как обстоят дела у него самого: не привык быть хуже ее хоть в чем‑то.

Голос Юара вернул его к реальности.

– Я тоже не думаю, что он блефует, и считаю, нам следует серьезно отнестись к этим угрозам, но…

– Что – но? – раздраженно спросил Петер.

– Я не уверен, что его дочь у них, как он утверждает.