Наконец компьютер загрузился, и на экране замигало:

«Вы ввели неправильный пароль. Пожалуйста, попробуйте еще раз».

Она покачала головой. Видно, сегодня вообще день не задался. Она попробовала снова. Компьютер снова загудел, изображая рабочий процесс. И снова выдал:

«Вы ввели неправильный пароль. Пожалуйста, попробуйте еще раз».

Она сделала еще три попытки, и каждый раз ответ был одним и тем же. Она сглотнула.

У меня точно проблемы.

А следом шевельнулась другая мысль: «Может быть, есть основания и для страха».

Стокгольм

Петер и Юар молча ехали по Кунгсхольмену, через мост Санкт‑Эриксбрун и дальше по направлению к площади Оденплан, где была найдена убитая пожилая пара. За рулем сидел Петер, он нетерпеливо газовал на каждом красном сигнале светофора. После эпизода с рогаликами в голове у него зародилось подозрение. Юар только усмехнулся, когда Петер выдал свою шуточку. Дрянь дело. Точно, это знак! За годы жизни Петер научился их распознавать, эти знаки. Знаки того, что напарник его играет на другом поле, что идет не по той дорожке. Короче, что он гомик.

Нет, так‑то он ничего против них не имеет. Вовсе нет. Лишь бы этот пидор его не лапал. Иначе ему мало не покажется.

Он покосился на Юара. Подозрительно тонкие черты лица, как на картине. Лицо словно маска. Глаза льдисто‑голубые, зрачки всегда узкие. Губы чересчур красные, а ресницы невероятно длинные. Петер фыркнул. Если этот еще и красится, в следующий раз пусть едет в другой машине.

Сигнал светофора сменился на красный, и Петеру пришлось прибавить газу, чтобы никто в него не въехал. Незачем было и оборачиваться на Юара, чтобы понять: тот не одобряет, что коллега газанул вместо того, чтобы остановиться.

– Никогда не знаешь, что делать в таких ситуациях, гнать дальше или останавливаться, – произнес Петер, больше для того, чтобы хоть что‑нибудь сказать, и откашлялся.

– Гм… – отозвался Юар и посмотрел в другую сторону. – На какую улицу нам надо?

– Далагатан. Они жили на последнем этаже. Видно, огромная квартира.

– Тела все еще там?

– Нет, и криминалисты тоже уже должны были все закончить, так что мы сможем войти.

Они молча припарковались. Петер нашарил парковочный диск и прошмыгнул вслед за Юаром в дом. Напарник лифт проигнорировал и уже поднимался вверх по лестнице на пятый этаж. Петер шагал за ним и бесился – какого хрена не воспользовались лифтом, когда в доме столько этажей?

Лестничный пролет был недавно отремонтирован – пустые белые стены, мраморные ступеньки, коричневые подоконники. Шахта лифта посередине лестничной клетки была старинная, из кованого железа. Петер подумал про Ильву, свою жену, с которой недавно расстался. Она терпеть не могла закрытых пространств. Однажды Петер попытался соблазнить ее в туалете, дома у своих родителей на одном из скучнейших семейных ужинов, но при мысли о сексе в тесном закутке она впала в такую панику, что на нервной почве покрылась сыпью и стала задыхаться.

Потом они часто смеялись, вспоминая это приключение.

«Но ни разу за последние полтора года, – с горечью признался себе Петер. – В это время хрен мы смеялись».

На двери квартиры никаких следов внешнего воздействия не было. На почтовом ящике стояло «Альбин». Юар позвонил, и им открыл полицейский в форме. Кроме него, на месте преступления был еще только техник‑криминалист.

– Ничего, если мы войдем? – спросил Петер.

Полицейский кивнул.

– Криминалистам осталось только осмотреть окна, после этого по их линии все будет закончено.

Петер и Юар вошли в квартиру.

– Съемная квартира? – спросил Юар.