Петер и Юар вошли в квартиру.

– Съемная квартира? – спросил Юар.

Полицейский покачал головой.

– Кооперативная. Они здесь жили с 1999 года.

Обойдя квартиру, Петер присвистнул. Квартира оказалась просторная, с высокими потолками. В каждой комнате – красивая лепнина, огромные белые стены украшали картины и фотографии.

«Фредрика бы влюбилась в эту квартиру», – подумал Петер, притом что понятия не имел, как выглядит ее жилье.

Ну почему теперь так, почему сейчас никто ни к кому не ходит? То, что он никогда не бывал дома у Фредрики, еще можно как‑то понять, но в остальных случаях объяснения нет. Он ненавидел одинокие вечера в квартире, куда переехал прошлой осенью. Несмотря на то что квартира была в его собственности, он не отремонтировал ни метра. Мать сшила ему занавески и купила подушки и скатерти, но поскольку сын не выказал ни малейшего желания заниматься домом, то и ее энтузиазм скоро угас. И в этом ее винить не приходится.

Окна в квартире убитой супружеской пары выходили на три стороны. Между кухней и гостиной располагалось свободное пространство, не разделенное на комнаты. В свою очередь, гостиная отделялась от библиотеки большой раздвижной дверью. Кроме того, имелась гостевая комната и спальня, где их нашли убитыми.

Петер и Юар остановились на пороге спальни и заглянули внутрь. Оба уже ознакомились с протоколом, составленным на месте преступления дежурными полицейскими. Первоначальную оценку случившегося результаты экспертизы вряд ли изменят. Якоб Альбин выстрелил жене в затылок. В этот момент она, видимо, стояла спиной к дверному проему, в котором, предположительно, находился сам Якоб. Судя по всему, она ничком упала на кровать, а затем соскользнула на пол. После этого муж обошел кровать вокруг, улегся там и выстелил себе в висок. Прощальная записка лежала на ночном столике.

Ничто в комнате не указывало на то, что кто‑либо из супругов оказывал сопротивление перед смертью. Вся мебель на месте, ничего не разбито. На женщине был купальный халат. Она явно прихорашивалась, готовясь к приему гостей.

– Нам известно точное время смерти? – спросил Петер.

– Гости обнаружили тела в семь вечера, а судмедэксперт считает, что к тому моменту они были мертвы уже часа два. Значит, около пяти.

– Соседей успели опросить? – поинтересовался Юар. – Звук выстрела должен был быть слышен во всем доме.

Полицейский, стоявший за ними, кивнул.

– Да, мы разговаривали со всеми жильцами, и те, кто на тот момент был дома, действительно слышали звук выстрела. Но все произошло очень быстро, и к тому же большинство жильцов – пожилые люди – не смогли определить, откуда именно донесся выстрел. Один из них даже вызвал полицию, но по приезде патрульной машины никто не смог точно сказать, в какой именно квартире стреляли. Везде было тихо и спокойно, никто не видел, чтобы кто‑нибудь входил или выходил после этого из дома. И патрульные уехали.

– Значит, в доме хорошая слышимость? Раз жильцы так уверены, что никто не входил и не выходил из подъезда? – неторопливо спросил Юар.

– В общем да, – отозвался полицейский.

В этот момент послышался звук передвигаемой мебели в квартире этажом ниже.

– Слышимость что надо, – подтвердил он уже увереннее.

– Они все время были дома?

– Кто?

– Соседи, что живут ниже, те, кого мы только что слышали.

Коллега‑полицейский заглянул в блокнот.

– Нет, к сожалению, вчера их не было дома до восьми вечера. А на этом этаже есть еще только одна квартира, и их тоже не было дома.

– То есть никого из ближайших соседей не было дома в тот момент, когда был произведен выстрел? – констатировал Петер.