На мгновение она подумала, что пожилая женщина начнет рассказывать о том, как когда‑то сама ходила беременная, но, слава богу, подобных историй не последовало.

– Якоб и Марья Альбин, – произнесла Фредрика немного тверже, чем планировала сначала, давая понять, что дальнейшие вопросы о ее нерожденном ребенке не приветствуются.

Вид у Элси был напряженный и неуверенный.

– Какими же были ваши отношения с ними в последнее время на самом деле?

Сомнение и растерянность.

– Они оставались такими же, какими были достаточно долго, – ответила Элси. – Не такими замечательными, как раньше, но все же достаточно хорошими, чтобы иногда общаться.

– А по какой причине, – спросила Фредрика, – они не были такими, как прежде?

Элси казалась расстроенной.

– Вообще‑то Свен об этом может больше рассказать, – произнесла она. – Он и Якоб не поладили.

– Не поладили? Из‑за чего?

Пожилая женщина молчала.

Фредрика смягчилась.

– Не бойтесь, – сказала она и накрыла ладонью руку Элси. – Я обещаю, что все останется между нами.

На мгновение наступила тишина. Из крана в раковину капала вода. Фредрика подавила импульс подняться и закрутить кран.

– Они поссорились много лет назад, – сказала Элси слабым голосом. – Это касалось… деятельности Якоба.

Фредрика ждала.

– Он прятал беженцев, – пояснила Элси. – Или собирался делать это.

– Свен возражал против этого?

– Нет, все не так просто. Правильнее сказать, что Свен… ну, у него довольно практичный ум, он считал, что Якоб берет на себя слишком большой риск. Не получая ничего взамен.

Фредрика наморщила лоб.

– Но ведь укрывательство беженцев никогда не было денежным делом?

– Нет, и именно это Свен считал несправедливым, – сказала Элси уже увереннее. – Что Якоб собирался предоставлять кров людям в бегах, не зарабатывая на этом ни гроша. Свен считал, что у многих, приехавших сюда, существуют довольно значительные сбережения. Ведь сбежать в Швецию сейчас стоит сумасшедших денег. И Свен полагал, что если уж есть деньги на это, то найдется и еще немного. Якоб возмутился, назвал Свена эгоистом и идиотом.

«Совершенно справедливо», – подумала Фредрика. Но вслух ничего не сказала.

– После этого мы не разговаривали целый год, – сказала Элси и откашлялась. – Но мы все равно жили рядом и иногда виделись. После нескольких таких встреч мы снова начали общаться. И неплохо! Не так, как прежде, но все же.

В кухне было холодно, и Фредрику проняла дрожь. Девушка пробежала глазами свои записи, и глаз зацепился за несколько слов.

– Вы сказали «собирался предоставлять кров», – сказала она.

– Да.

– Вы имеете в виду, он его уже предоставил или только собирался?

На секунду Элси замешкалась, но затем категорично покачала головой.

– Нет, – заявила она. – Якоб уже делал это и собирался делать дальше.

– Я не понимаю.

– И Якоб и Марья принимали очень активное участие в судьбах беженцев в семидесятых‑восьмидесятых годах и входили в организацию, помогавшую людям в беде. Например, они прятали их в подвале на Экерё. Так продолжалось до девяностых, до девяносто второго года, если память мне не изменяет. После они решили действовать более опосредованно, что ли. До тех пор пока у Якоба не появились новые идеи. Но они так никогда и не осуществились.

Фредрике показалось, что Элси известно больше, чем она хочет показать. Ее постоянная манера начинать с «думаю, что…», а затем сообщать весьма конкретную информацию вроде имени или года вызывала подозрения.