Трагическая, раздираемая бурными страстями, сумрачная и романтическая, какбаллада, эта маленькая, обособленная, омытая морями страна на северной окраинеЕвропы – к тому же еще и нищая, ибо ее истощают нескончаемые войны. Несколькогородов – впрочем, какие же это города, – просто сбившиеся под защиту крепостилачуги! – не могут разбогатеть или даже достичь благосостояния. Их вечно грабяти жгут. Замки же аристократов, сумрачные и величавые развалины коих высятся ипо сей день, ничем не напоминают настоящих замков, кичащихся своим великолепиеми придворным блеском, эти неприступные крепости предназначались для войны – недля мирного гостеприимства. Между немногочисленными разветвленнымиаристократическими родами и их холопами отсутствовала столь необходимаягосударству благотворная сила деятельного среднего сословия. Единственнаягустонаселенная область между реками Твид и Ферт лежит слишком близко канглийской границе, и набеги то и дело разоряют ее и опустошают. На севереможно часами бродить вокруг одиноких озер, по пустынным пастбищам или дремучимлесам, не встречая ни селения, ни замка, ни города. Деревни здесь не лепятсядруг к другу, как в перенаселенных краях Европы: здесь нет широких дорог,несущих в страну торговлю и деловое оживление, ни пестрящих вымпелами рейдов,как в Голландии, Испании и Англии, откуда отплывают корабли, спеша в далекиеокеаны за золотом и пряностями; население еле-еле кормится, пробавляясьовцеводством, рыбной ловлей и охотой, как в дедовские времена; по своим обычаями законам, по благосостоянию и культуре Шотландия той поры не меньше чем настолетие отстала от Англии и Европы. В то время как в портовых городахповсеместно возникают банки и биржи, здесь, словно в библейские дни, богатствоизмеряется количеством земли и овец. Все достояние Иакова V, отца Марии Стюарт,составляют десять тысяч овец. У него нет ни сокровищ короны, ни армии, нилейб-гвардии для утверждения своей власти, ибо он не может их содержать, апарламент, где все решают лорды, никогда не предоставит королю действительныхсредств власти. Все, что есть у короля, помимо скудного пропитания, дарят емубогатые союзники – Франция и папа; каждый ковер, каждый гобелен, каждыйподсвечник в его дворцовых покоях и замках достался ему ценой унижения.

Неизбывная нищета, подобно гнойной язве, истощает политические силыШотландии, прекрасной, благородной страны. Нужда и алчность ее королей, солдати лордов делают ее игрушкой в руках иноземных властителей. Кто борется противкороля и за протестантизм, тому платит Лондон; кто борется за католицизм иСтюартов, тому платят Париж, Мадрид и Рим; иностранные державы охотно покупаютшотландскую кровь. Спор двух великих наций о первенстве все еще не решен,поэтому Шотландия – ближайшая соседка Англии – незаменимый партнер Франции вигре. Каждый раз, как английские войска вторгаются в Нормандию, Франциянацеливает этот кинжал в спину Англии, и воинственные скотты немедленно переходят the border, угрожая своим auld enimies. Но и в мирное время шотландцы – вечная угроза Англии.Поэтому укрепление военных сил Шотландии – первейшая забота французскихполитиков; Англия же, стравливая лордов и разжигая в стране мятежи, стремитсяподорвать эти силы. Так несчастная страна становится кровавым полем столетнейвойны, и только трагическая судьба еще несмышленого младенца окончательно решитэтот спор.

Какой великолепный драматический символ: борьба начинается у самой колыбелиМарии Стюарт! Младенец еще не говорит, не думает, не чувствует, он едва шевелитручонками в своем конверте, а политика уже цепко хватает его нерасцветшеетельце, его невинную душу.