Мамич посмотрел на свои могучие руки, лежавшие на коленях неподвижно, потом шевельнул слегка пальцами правой руки, сжал их в кулак и сказал:

—    Это рука посадила Али-Акрама на престол, пусть она и столкнет его.

Но кто будет ханом? Если самому сесть на трон?.. Страшнова¬то. Раньше ему советы Сююмбике давала, теперь — Уссейн-сеит, а станешь ханом — самому обо всем думать придется. А думать Мамич-Берды не любит. Хорошо бы Акпарса рядом с собой поста¬вить. Умная башка, твердая рука, смелое сердце. Недаром выпро¬сил его Мамич-Берды у хана. Если Акпарс в ханство придет, не только Акрама, но и Уссейна можно убрать. Тогда не только Каза¬ни, но и Москве грозить можно...

...Дверь распахнулась настежь, и в избу вошел Мамич-Берды. Высокий, стройный, в нарядных одеждах, он подошел к нарам и долго разглядывал спящего Акпарса.

—    Сможет ли он говорить со мной?—спросил он у Зейзета.

—    Больно слаб. Ему надо лежать без движения неделю.

—    Чтобы шевелить языком, не нужно вставать!—Мамич-Берды усмехнулся, глядя на лекаря.

—    Я знал человека, которого не могли убить девять ран, а умер он от одного слова. А этот потерял много крови. Лучше приди, великий нуратдин, завтра.

—    Я могу говорить сегодня,— тихо произнес Акпарс и открыл глаза.— Я слушаю тебя, Мамич-Берды.

Мамич-Берды резко мотнул головой Зейзету, и тот исчез.

—    Откуда ты знаешь, кто я?

—    Лекарь сказал, что ты придешь.

—    Наверно, старый шакал стращал тебя, говорил, что я буду мстить тебе.

—    Зачем сильному воину мстить умирающему от ран плен¬нику?— сказал Акпарс и закрыл глаза.

—    Верно. Я вырвал тебя из рук Али-Акрама не для этого.— Мамич-Берды резко оттолкнул стол от нар, поставил скамью ближе к Акпарсу, сел, широко расставив ноги.

—    Я хитрить не умею, скажу тебе прямо: давай вместе черемис¬ское ханство крепить.

—    Я не знаю про черемисское ханство. Где оно?

—    Как где? В Кокшамарах.

—    Даже самый последний кашевар из сотни знает, что в Кок¬шамарах есть ногайский хан Акрам, казанский казначей Уссейн- сеит, крымский мурза Ширин-бей и кулшериф-мулла из Стамбу¬ла. А черемисского там ничего нет, кроме нескольких сот баранов, которых готовят на убой.

—    Это ты верно говоришь. Ханство сейчас не черемисское, но оно будет нашим ханством, если ты станешь рядом со мной. Тогда я посажу Акрама в казан и перетоплю его на сало. Согла¬сись, и я найду лучших лекарей, и через две недели ты сядешь на коня. К нам придут луговые, горные, арские черемисы, потом— чуваши, мордва, удмурты. Ты будешь нуратдином, под твою руку я отдам все войско!

Акпарс поднял веки, взглянул на Мамича. Тот ходил по избе, размахивая нагайкой.

—     Не стучи сапогами. Сядь на нары ближе ко мне и выслушай меня.—Акпарс говорил тихо, не спеша выговаривал четко каждое слово.—С тобой рядом я не встану, если ты и вылечишь меня.

—     Почему?

—     Потому что это ханство не нужное никому, кроме тебя и тех, у кого русские отняли большие земли и богатство. А зачем простому человеку ханство? Чтобы снова попасть под кнут мурзы?

—     А ты думаешь, русские дадут рай черемису?!— потрясая кнутом, крикнул Мамич.— Они кнутом не бьют, они бьют палкой. Батог называется.

—     Я это знаю. Но русские не для этого взяли казанские земли, чтобы отдать их тебе.