Через два дня гонец вернулся со страшными вестями: Зейзет и пленник в Кокшамарах не появлялись, Уссейн-сеит с двумя сотня¬ми коней убежал неизвестно куда, с ним ушли Ширин-бей и кул-шериф-мулла. Гонец хотел побывать у хана, но его во дворец не пустили, так как великолепный Али-Акрам спал после бурно про¬веденной ночи.

Понял Ике, как плохи дела, и послал гонцов вслед отцу. Мамич- Берды возвратился немедля, сразу поднял десять тысяч всадников и берегом повел их на Тинсары. Здесь за одну ночь переправил на плотах через Волгу все свое войско и на рассвете налетел на Кок¬шамары. Всадники ворвались во двор Али-Акрама, готовые крушить головы ханским джигитам, но те и не думали сопротивляться». Вои¬ны Мамич-Берды всех их связали, побросали под навесы, куда загонялся скот для ханской кухни. Потом из гарема выволокли пьяного Али-Акрама и бросили к ногам Мамич-Берды. Поднявшись на четвереньки, Али-Акрам задрал вверх голову и, увидев Мамича, крикнул презрительно:

—    На колени перед ханом, недостойный!

Во дворе грянул дружный хохот. Смеялись не только воины Мамича, но и слуги хана. А им бы надо было плакать. Холодный блеск в глазах Берды не предвещал добра.

Он подошел к хану, поднял его и сказал гневно:

*

—    Мы посадили тебя на царство, чтобы ты мудро правил нашей землей, чтобы ханство черемисское крепил, чтобы оборонял людей наших. А что ты делал все это время?! Ты только жрал наших быков и баранов, таскал наших девок в гарем да забирал рухлядь у наших охотников. Ты не думал о ханстве, только себя возвели¬чивал и поднимал высоко. Вот мы и надумали посадить твою голо¬ву на высокое место. Эй, принесите тот шест, что стоит у крыши!— крикнул Мамич-Берды и одновременно выдернул саблю. Али-Акрам упал, и в тот момент, когда он хотел снова подняться, над ним, как молния, блеснула сталь...

Шест с головой Акрама укрепили у столба, что стоял посреди двора как коновязь. Оттого, что смерть была мгновенной, лицо хана не исказилось в страхе. Оно было напряженным, один глаз был прикрыт, другой широко глядел в ту сторону, где были его родные ногайские степи. И казалось, что хан мучительно старается понять, зачем судьба бросила его в эти чужие, совсем не нужные ни ему, ни его народу глухие леса.

Погрузив все добро Али-Акрама на коней, Мамич-Берды поджег деревянный дворец хана, и скоро даже пепла не осталось на этом месте.

Заволновалось все Приволжье, заходила ходуном лесная земля. Мамич-Берды провозгласил себя царем черемисского ханства, сы¬ну Ике под руку отдал Арскую сторону, брату Ахмачеку — Луго¬вую, сам сел на трон в Чалыме.

По всем сторонам полетело повеление хана: каждый, кто может носить оружие и иметь коня, должен быть в его войске. И поска¬кали воины Мамич-Берды следить, как исполняется его воля.

ПО ГЛУБОКОМУ СЛЕДУ

Весть о том, что Акпарс вернулся в Нуженал, облетела весь Горный край с быстротой птицы. Люди говорят, что Акпарс был в плену, что путь растревожил его недавнюю рану, студеный осенний дождь принес ему простуду.