Барселону, где сейчас были родители, практически снесло с лица земли. Чудовищный ураган, несколько подземных толчков, падение метеорита… число жертв неизвестно, но наверняка исчисляется тысячами… территория оцеплена силами… команды спасателей прибывают… размещение беженцев… есть и россияне… всяческая помощь оказывается…

    Почти ни черта не показывали: ну, развалины издалека и с большой высоты, ну, пожар; страшно испуганные люди среди какого-то барахла; ряды палаток, вертолёты, полевые кухни; кто-то что-то говорит в камеру… в общем, обычные и как бы взаимозаменяемые съёмки, они словно бы кочуют из репортажей об одной катастрофе в репортаж о другой. Я сидел и смотрел, а потом встал и куда-то пошёл. О поганца я споткнулся, но он этого не заметил. Я пришёл к телефонному аппарату и набрал какой-то номер. Набрал не сразу, потому что восьмёрка долго была занята. Наконец отозвался знакомый голос тёти Ашхен:

    -  Нет! Я сто раз тебе говорила и двести раз скажу…

    -  Тётя Ашхен, - позвал я.

    -  Стёпа? Мальчик мой! Во-первых, не волнуйся: Петька сказал, что с Арменчиком всё в порядке, жив-здоров, а значит, и твои тоже. Не знаю, где они сейчас…

    -  Спасибо, - сказал я. - Я попозже перезвоню.

    И сел на пол.

    Дело вот в чём: Петька и Армен - близнецы. Это внуки Коминта. Говорят, у многих близнецов есть это умение - чувствовать друг друга на расстоянии. А им, после посвящения в Орден, отец и Брюс это умение подраскачали. Так что раз Петька говорит, что с Арменом всё в порядке, - значит, так оно и есть.

    Жаль, что я так не умею… По большому счёту, ничего я не умею. И, наверное, впервые в жизни я не то чтобы разозлился, но раздосадовался на отца: ну что ж ты, не мог родного сына чему-то полезному научить…

    Ладно. Придётся обходиться тем, что есть.

    Две недели прошли как в тяжёлом чаду. Тяжёлый чад, говорил отец - это август на озере Чад. А всё остальное - так… подчадок. Возможно, он и прав, не знаю.

    Итак, я исправно звонил в Москву, говорил и с тётей Ашхен, и с самим Петькой, но результат был примерно тот же самый: Армен жив, страха или тревоги не испытывает, голода - тоже. Много спит. Плохо то, что Петька не может взять пеленг. Это и раньше получалось не всегда, но теперь - полная засада…

    На двенадцатый день имена родителей появились в списках пропавших без вести, которые испанское правительство вывешивало на специально созданном сайте.

    Без вести пропавших было почти двадцать тысяч. И семьдесят пять тысяч было погибших. И больше двухсот тысяч раненых.

    Территория была мёртво оцеплена, и внутрь никого не пускали. Говорили, что это защита от мародёров.

    Поганец вёл себя тише воды ниже травы. Бывали дни, когда я о нём просто забывал.

    Не поверите: я зубрил алгебру. Целыми днями я зубрил эту чёртову алгебру… Я в ней ничего не понимал.

    Я даже сдал какой-то экзамен. Кажется, это было сочинение.

    Ирочка бывала часто, но не назойливо. Зато почему-то проявлял участие директор Борис Матвеевич…

    Ну да. Конечно, я ещё формально несовершеннолетний. Но это не значит, что можно приходить, расспрашивать, на чём-то настаивать… Нет, я знаю, что родители живы, просто не могут выбраться. Да, я знаю это точно, мне сообщили знакомые. Когда там всё более или менее утрясётся… Нет, не нужно никаких официальных запросов. Я вполне справлюсь сам. Вы же видите: я справляюсь…

    Седьмого июня в ванне обнаружилась дохлая крыса.