|
– Он его признал! – радостно говорит заспанная Эн. Ник хмыкает, снимает автомат с предохранителя и идет вниз. Вскоре он возвращается с Бабаем. Глава общины выглядит сильно похудевшим. Синяки на лице почти прошли, но двух передних зубов как ни бывало. – Живые, значит, – говорит он вместо приветствия. – Едрит-архимандрит. Очкарик ваш тоже живой. Измудохали его сильно. – Нафига, блин? – удивляется Хал. – Чё с него взять, с дохода? – Проверка, – криво усмехается щербатым ртом Бабай. – У нас теперь так – всех новичков проверяют: кто, откуда, зачем пришел? Ну, и все такое прочее… – Аслан приказал? – А кто же еще. Он же теперь – власть. – Бабай наклоняет голову и тихо добавляет: – Сволочь, сука. – В чем заключается проверка? – озабоченно спрашивает Ник. – А у них все просто, парень – трое держат, один бьет ментовской дубинкой и вопросы задает. – И? – напрягается Ник. Не то чтобы он не верит в Юсупова, но уж больно жуткая картинка рисуется в мозгу. – Нормально всё. Не сказал он про вас. Всё кричал про сторожа убитого и бандитов с двадцать пятого километра. «Вы же полиция, вы должны задержать преступников!» Кремлевские ржали потом долго. – Понятно. А сейчас он где? – Отлеживается. Бабы ему ребра тряпками перетянули, листами подорожника облепили. С завтрашнего дня на работу должен выйти. Пока его в землекопскую бригаду отрядили. Бабай умолкает, оглядывает чердак, рюкзаки, спальники, задерживается взглядом на автоматах, встречается глазами с внимательно следящим за ним Камилом и переводит разговор на другое: – Я смотрю, прибарахлились вы… Танковое училище? – Угу, – кивает Ник. – И сожгли потом. – Чтобы врагу не досталось. Бабай вытаскивает грязную тряпицу, заменяющую ему носовой платок, вытирает пот, выступивший на лысине. – А Аслан со своими бошки ломают – кто пятерых его людей завалил и пожар устроил. – Четверых, – поправляет Хал. – Мы, блин, четверых мочканули. – А-а, значит, пятого не вы… – Бабай делает движение глазами – словно что-то отмечает для себя в памяти. – Ну, я так и подумал. Четверо-то пропали, с концами. А одного возле бывшего ресторана «Акчарлака» нашли. Четыре дырки в спине. – Из чего стреляли? – заинтересовано спрашивает Ник. – А в него не стреляли. Проткнули почти насквозь и ствол за shy;брали. – Это же Фи… – начинает Эн, но Ник резко обрывает ее: – Погоди! Значит, они не знают, что… – Что «что»? – прищуривается Бабай. – Что у нас есть танк, двести стволов, патроны и гранаты! – режет правду-матку Хал. – Едрит-маргарит, вот, значит, как… Ну-ну… – кивает Бабай. – А делать что собираетесь? – Есть хотите? – отвечает вопросом на вопрос Ник и пододвигает к Бабаю вскрытую банку тушенки, в которую воткнут штык-нож. – Рахмет note 30 . Пока он ест, аккуратно, не роняя ни кусочка мяса, ни капли жира, на чердаке царит тишина, нарушаемая лишь постукиванием ножа о банку. Когда с тушенкой покончено, Камил подходит к Бабаю и, наклонив голову, внимательно смотрит на опустошенную банку. – На. – Бабай ставит ее перед псом. Камил радостно вылизывает жестянку и уходит в свой угол. – Вы ему понравились, – тихо говорит Эн. – Меня больше удивляет, как он вообще с вами ходит, – флегматично отвечает Бабай. – Видать, не может собака без людей. |
