– Никакого толку от тебя, все самой делать нужно. – Маринка цапнула поднесенную стеклянную грушу и со скрипом ввинтила ее в патрон.

Она слезла с табурета, жестом отмела в сторону бестолкового мужа и нормальным голосом спросила:

– Какие сводки, ты о чем?

– О всплеске ЧП в нашем доме, – объяснила я, решив не говорить Лосевой, что ошиблась в оценке ее настроения, сочтя его суицидальным. – Ты обратила внимание, что в один день и час под нашим мирным кровом случилось сразу несколько скандальных разоблачений? Катя Челышева вдруг узнала, что Василий играет на деньги в шахматы, ты – что Семен безответственно ест чебуреки, а Золотухин – что Алина ему неверна.

– Вот что Луна в Скорпионе делает, – покрутила головой Маринка. – Видимо, ночь была неблагоприятная для мирной семейной жизни.

– Да ни при чем тут Луна со Скорпионом, как, впрочем, и семейная жизнь. Колян мой тоже сделал открытие – узнал, кто ему колесо продырявил.

– И кто? – живо заинтересовалась Маринка.

– Задохлик из второй квартиры.

– Смотри ж ты! А всегда такой скромный и вежливый! В тихом омуте…

– Не будем сейчас об этом. – Я одним разом отмахнулась и от обсуждения задохлика, и от мелькнувшей в связи с упоминанием омута мысли о неопознанных трупах из пруда. – Скажи, как ты узнала о преступлении мужа против здорового образа жизни? Получила в полночный час анонимное письмо с портретным фото «Семен с чебуреком»?

– С чебуреками! – поправила Маринка, опять мрачнея. – Он держал по чебуреку в каждой руке и откусывал от них поочередно, блаженно улыбаясь и пуская слюни, как клинический идиот. И это было видео, а не фото.

– Его прислали с незнакомого адреса?

– Увы. Иначе я бы поблагодарила неизвестного доброжелателя за своевременный сигнал.

– Понятно. – Я повернулась и пошла к двери.

Маринка поплелась за мной и высунулась на лестничную площадку с вопросом:

– А ты чего хотела-то?

– Да как всегда – мира во всем мире и счастья для всех, – отговорилась я, рассматривая натюрморт у двери бабки Плужниковой.

Зеленые бугристые яблоки показались мне знакомыми – одно такое я только что видела у Челышевых. А в пакете была не черешня, а вишня, Колюшка ошибся.

– Как опасливо ты смотришь на подношения бабе Свете, – хихикнула Маринка. – Боишься, что это данайские дары? Не бойся. Не знаю, откуда вишня, а яблоки из сада нашего нью-деда, маминого нового мужа.

– Бабка их не разгрызет, будет целиком метать и убьет кого-нибудь, – зловеще напророчила я.

– Разгрызет! – успокоила меня Лосева. – Ты забыла, ей Золотухин, царство ему небесное, новые зубы справил? Она теперь, как бобер, деревяшки точить может. Я ей хотела еще айву дать, тоже из сада нью-деда, но решила не частить. Заберет яблоки – поставлю айву.

– А почему в руки не дашь? – не поняла я.

– А потому, что бабка дверь не открывает! Никому. Даже полицейским, которые по квартирам ходили, про кудряво-лысого спрашивали, представляешь? Боится, что ее следующей прикончат.

– Почему именно ее? В доме двадцать четыре квартиры и под сотню жильцов, есть выбор!

– А ей, видишь ли, ночью покойный муж приснился. Он печально качал головой и пальцем манил ее к себе на облако.

– Точно на облако? Может, то был пар из адского котла? – ехидно поинтересовался из-за ее спины муж.

– Ой, Сема, кто бы говорил! Можно подумать, ты у нас херувимчик с крылышками! Ангелы, небось, чебуреками не запихиваются! – Злопамятная Маринка развернулась к супругу, забыв про меня.