– Тс-с! – Татьяна Васильевна приложила палец к губам и, отступив от подоконника, растаяла.

– Ну… за тишину! – насмешливо пробасил дядя Боря, но продолжать не стал и ушел с балкона.

Я последовала примеру соседей, вернулась в постель и благополучно проспала до сигнала будильника, с вечера поставленного на семь сорок.

Ирка обещала заехать за мной в половине девятого, мне следовало поспешить, чтобы успеть собраться к выходу и – главное – приготовить своим дорогим и любимым завтрак.

Они, конечно, и сами прокормятся, если что, но первым делом слопают самое вкусное и дорогое: сыр, колбасу и конфеты. Всего побольше и можно без хлеба.

Хлеб действительно не понадобился: Ирина Иннокентьевна, мудрая женщина, приехала с пиццей.

– Махнемся? – Она подняла большую квадратную коробку, опасно удерживая ее на ладони левой руки, а правой подтянула к себе меня. – Пицца вам на завтрак, а Ленку я забираю до обеда.

– Осторожно! Не урони. – Колян потянулся, через мою голову бережно принял коробку и с торжественной важностью английского дворецкого понес ее на кухню.

Колюшка, добрый мальчик, предпринял попытку поторговаться:

– За такую хорошую мамочку – всего одну пиццу? Кстати, с чем она?

– С пепперони, – веско ответила Ирка.

– Пока, мам! Увидимся за обедом. – Сын поспешил за папой.

– «Ты взвешен на весах и найден очень легким», – с горечью пробормотала я, проводив взглядом этих предателей.

– Ты что? Это двойная пепперони. – Подруга не дала слишком низко упасть моей самооценке и поторопила: – Шевелись уже, у меня времени мало, к полудню надо башибузуков на тренировку везти!

Когда мы вышли во двор, Ирка осторожно поинтересовалась:

– Боюсь спросить, у вас опять кого-то убили?

– Почему ты так… А! – Я поняла, что ее смутили темно-красные кляксы на асфальте. – Это были птицы. Не знаю, что с ними случилось, но под утро дворник убрал с асфальта несколько тушек.

– Может, старая карга обзавелась стрелковым оружием и теперь пуляет с балкона по-настоящему?

Старой каргой Ирка за глаза называет бабку Плужникову. Как-то наша дряхлая старушка щедро осыпала мою подругу переспелой шелковицей, а на Ирке как раз был шелковый брючный костюм цвета слоновой кости. Не сиди бабка в тот драматический момент на своем третьем этаже, череда смертоубийств в нашем доме началась бы уже тогда.

– Да кто бы продал ей огнестрельное оружие? Светлане Петровне под девяносто, и она с головой не дружит. – Я подошла к ближайшей кляксе и присела, рассматривая ее.

– Голубя можно и из воздушки убить. – Ирка тоже приблизилась, потянулась потрогать кляксу, но остановилась, не донеся до нее вытянутый палец. – Я не уверена, что это кровь…

– А я не уверена, что то были голуби. – Я распрямилась и посмотрела на мусорные баки в углу двора, куда Герасим выбросил тушки птичек.

– …на сок похоже, и пахнет сладким, – договорила подруга и встала, обведя взглядом балконы. – У вас никто вино домашнее не делает? Знаешь, бывает, птицы наклюются пьяных ягод…

– Знаю! – обрадовалась я. – В моем детстве у бабушки в станице был такой случай. Андрюха, мой двоюродный братец, накормил кур винной ягодой, они и полегли, как мертвые. Бабушка поспешила их ощипать, а они возьми – и восстань! Представь: голые, пупырчатые, на заплетающихся лапах побрели вдруг по двору!

– Прям, куриный зомби-апокалипсис! – засмеялась Ирка.