После Мятежа были расформированы все нью-джерсийские полки. Оставались лишь отряды ополчения в Трентоне, Ньюарке и Перт-Амбой, общей численностью в шестьсот человек. В некоторых муниципалитетах имелась полиция, но подчинялась она местным властям. И полномочий переподчинить ее у меня не было: пришлось бы договариваться с каждым городком в отдельности или по крайней мере с самыми большими из них – в других стражами порядка являлись, как правило, два-три ирландца, способные лишь отлавливать бродяг и пьяниц.

Оставалось ополчение. Трентонская рота была разбита. До Ньюарка было не менее двух-трех часов быстрой скачки верхом – конечно, я пошлю туда человека, но тамошний отряд будет здесь не раньше вечера. Перт-Амбой намного ближе, но там всего около ста человек. Негусто.

Но после того, что произошло, я решил не сдаваться без боя, а если меня убьют, что ж, по слухам, один из югороссов сказал, что «лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Но не на пару же с Кроуэллом и с помощью троих слуг противостоять врагу.

Одного из этой троицы я послал в Ньюарк к мэру города, Генри Йейтсу, с которым у меня сложились неплохие рабочие отношения. Я попросил его – власти над ним у меня не было – взять на себя командование Ньюаркской ротой ополчения, и передал приказ командиру роты, Джону Кардигану, о временном подчинении Йейтсу. Кроме того, я настоятельно рекомендовал им обоим объявить набор людей в отряд самообороны. Оружие для этого имелось, пусть в основном устаревшее – на складе хранилось имущество двух расформированных нью-йоркских полков, а готовы они должны были быть не позднее завтрашнего дня. Одновременно им нужно было связаться с мэриями близлежащих Джерси-сити, Бейонн и Элизабет и пригласить их также поучаствовать в этом деле.

Второй мой слуга поскакал в Перт-Амбой с приказом тамошней роте немедленно выступить в Нью-Брансуик, а также привезти сюда как можно больше оружия и боеприпасов с местного склада, хоть он и был намного меньше, чем в Ньюарке. Ибо в самом Нью-Брансуике складов с вооружением не было.

Третьего же я отправил по церквям с письмом об опасности, нависшей над городом, и просьбой бить в набат, а всех пришедших направлять на привокзальную площадь – она хоть, строго говоря, и не находилась в центре, но была весьма к нему близка и лучше всего подходила для моих целей. Именно туда я направился и сам, вместе с Маршем. И, как оказалось, вовремя – пришел поезд с беженцами из Принстона.

Сама железная дорога в Трентон через Принстон не проходила – приходилось добираться до него через небольшой полустанок Принстон-Джанкшн, находившийся примерно в трех милях от Принстона. Тем, кто догадался туда бежать, повезло – поезд, шедший из Ньюарка в Трентон, остановился там в тот самый момент, когда на полустанке появились первые беженцы, а вражеские войска то ли не знали, то ли не придали значения этой станции. И прибывшие принстонцы – около семисот человек, – как это ни цинично звучит, своим присутствием помогли мне набрать более шестисот добровольцев за час. Впрочем, сто пятьдесят семь из них и прибыли на этом поезде.

Женщин же, детей и стариков разобрали местные жители к себе по домам – супруга мэра города, Катерин Ван Найс, взяла это дело на себя. Мэр, Лайл Ван Найс, несмотря на довольно-таки преклонный возраст и одышку, тоже горел желанием присоединиться к нам, и я еле-еле его отговорил – пользы от него было бы мало, а здесь, на своем месте, он нам мог быть весьма полезен.