Я принял у него саблю. Потом в глазах у меня потемнело, и я потерял сознание – как потом оказалось, от большой потери крови. Выжить я не надеялся. Но русские врачи смогли не только вернуть меня к жизни, но и спасти мою руку, хотя подобные раны, как правило, часто гноились. Начиналась гангрена, и даже ампутация не всегда спасала жизнь раненого. Более того, эти чудо-врачи, хоть и с оговорками, разрешили мне поучаствовать в сегодняшнем мероприятии.

Ведь законный президент Североамериканских Соединенных Штатов Уильям Алмон Уилер собирался объявить о перемирии с Конфедерацией. А одним из условий такового было провозглашение независимости всех штатов, подвергшихся Второй Реконструкции. И одним из них был мой Нью-Джерси. Кто бы мог подумать…

Стоять мне было непросто, да и русские настояли на том, чтобы для меня был поставлен легкий раскладной стул. Но только я решил все-таки немного посидеть, как к трибуне подошел человек, которого я до того видел лишь на портретах – президент Уильям Алмон Уилер. Он чуть поклонился и начал свою речь:

– Господа, поверьте мне, то, что я вынужден сейчас произнести, я говорю с болью в сердце…

6 сентября (25 августа) 1878 года. Филадельфия, площадь Независимости

Уильям Алмон Уилер, президент Североамериканских Соединенных Штатов

Я вышел на негнущихся ногах из Индепенденс-Холла, подошел к трибуне и, собравшись с мыслями, произнес:

– Господа, поверьте мне, то, что я вынужден сейчас произнести, я говорю с болью в сердце…

Я с трудом сдержал рвущийся наружу всхлип. Да, именно мне придется послужить могильщиком тех Соединенных Штатов, в которых я родился, которым я честно служил и за которые, не задумываясь, готов был отдать свою жизнь. Да, моя страна выживет, но какой ценой? И в каком составе? Даже это еще не было окончательно ясно. И даже мой родной и горячо любимый штат Нью-Йорк потеряет город, который дал ему свое название, а также находящееся чуть южнее от него графство Ричмонд, выразившее желание присоединиться к Нью-Джерси.

Наверное, самой большой моей ошибкой – и, куда уж там, самым моим большим преступлением – была, как это ни тяжело признать, трусость. Когда убили президента Хейса, я, увы, поверил официальной версии. Но ничто не заставляло меня подписывать все приносимые мне от Хоара законопроекты и указы – про начало Второй Реконструкции, про ограничение южан в правах, про арест их делегаций в Конгрессе, про ввод войск по всему Югу… Конечно, я не знал истинного положения вещей, информацию от меня скрывали, но что мне мешало, как действующему президенту, проверить все самолично? Съездить, наконец, в близлежащий Мэриленд или Виргинию. А если б меня убили – меня и так убили бы, если бы не русские.

Три дня назад Добровольческий корпус Конфедерации под началом югороссов и лично полковника Рагуленко лавиной прошелся по занимаемым нашими войсками позициям в Мэриленде и Делавэре и захватил Филадельфию. Это оказалось намного проще, чем кто-либо ожидал, потому что часть войск, собираемые в кулак в Филадельфии и Йорке, вместо Мэриленда «совершила экскурсию» в Нью-Джерси, где их окончательно и разбили. Результат вон он – раненный в этой операции губернатор Мак-Клеллан с рукой на перевязи, с трудом вставший с походного стульчика, как только я подошел к подиуму. И добровольное присоединение Нью-Джерси к Конфедерации.

Пауза недопустимо затянулась, поэтому я собрался с мыслями и продолжил:

– Как вам известно, группа проходимцев под началом сенатора Хоара захватила власть в стране и устроила настоящий террор в южных штатах – и все ради власти и ради денег. Теперь эти штаты отделяются от Североамериканских Соединенных Штатов и образуют новое государство, Конфедеративные Штаты Америки. После того, как так называемая Вторая Реконструкция распространилась и на Нью-Джерси, этот штат также выразил желание присоединиться к Конфедерации.