Воевода молча повернул ключ зажигания. Двигатель завёлся с тихим, знакомым звуком.

Машина мягко тронулась с места. Морозов повернул руль, когда дорога плавно ушла в тень деревьев. Свет за окнами стал прохладнее, и в салоне повеяло лёгкой сыростью.

* * *

Промышленная сторона встретила нас низкими, тяжёлыми домами с облупившейся штукатуркой и широкими, как распахнутые глаза, окнами мастерских. В воздухе пахло разогретым металлом и машинным маслом.

Машина свернула с центральной дороги и поехала по каменной мостовой. За поворотом начиналась Промышленная сторона. Здесь Северск был другим: угрюмым, тяжёлым, с пепельными крышами и трубами, торчащими в небо как копья. Воздух был густой, коптящий. Камни на мостовой покрыты тёмным налётом.

Рабочие сновали туда-сюда — кто с тележками, кто с мешками. Повозки с углём, паровые механизмы, грохот, скрежет. Здесь не пели птицы. Только слышались крики приказчиков и лязг железа.

Морозов остановил машину у высокого, угловатого потемневшего от времени здания гильдии, которое возвышалось над соседними строениями. На фасаде висел герб мастеровых: молот и шестерня, скрещённые над пылающим горном.

— Прибыли, мастер-князь, — произнес воевода.

Я кивнул:

— Подождите меня здесь.

Открыл дверь и вышел из машины, отметив, что брусчатка дороги тут была забрызгана чёрными масляными пятнами, которые блестели на солнце. Где-то за соседним зданием резко визжала пила, и в такт ей, будто отвечая, глухо бил молот.

Я поднялся по каменным ступеням крыльца, толкнул створку тяжелой, обитой металлом дубовой двери, и шагнул внутрь.

Холл встретил меня запахом дерева. Пространство было высоким, с широкими балками под потолком. Свет, падающий из больших витражных окон, дробился на пыльные золотые полосы.

Слева тянулась массивная стойка, за которой сидел молодой парень в сером жилете и с закатанными рукавами. Видимо, это был секретарь, в обязанности которого входила регистрация посетителей. Он сидел за компьютером, быстро набирая что-то на клавиатуре. Рядом, на стойке, стояли три массивные кованых подсвечника с аккуратными магическими светильниками, матовые шары которых мягко сияли.

На стенах висели десятки старых фотографий. Видимо, это были мастера гильдии, которые за какие-то выдающиеся поступки вошли в историю.

Справа шли двери с табличками — «Канцелярия», «Приёмная старшины», «Зал заседаний». В центре устланного камнем пола был выложен огромный герб гильдии. Он был отполирован подошвами ботинок так, что отражал золотистые полосы света с потолка.

У стены стояли две тяжелые скамьи, с выгравированными на спинках узорами, видимо, для посетителей. Сейчас здесь сидели, о чем-то переговариваясь, люди в робах мастеровых. Но едва входные двери с гулким стуком захлопнулись за моей спиной, как разговоры тут же стихли. И собравшиеся в зале люди уставились на меня. В этих взглядах были и явный интерес, и настороженность, и любопытство. И заметное недоверие от того, что князь лично пришел в гильдию. От большого начальства тут не ждали хорошего.

Секретарь мигом оставил свое занятие и вскочил из-за стола:

— Мастер Медведев, — начал он.

— Доброе утро, — перебил его я. — У меня назначена встреча с представителями совета через…

Я замялся, взглянул на огромные механические часы, которые висели на стене.

— Пятнадцать минут.

Писарь кивнул:

— Все уже собрались. Прошу.

Он и указал на дверь в зал совета.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил его я и направился в указанную сторону, провожаемый взглядами собравшихся в холле. Толкнул двери и вошел в зал.

Помещение было просторным. Высокие окна в дубовых рамах были распахнуты настежь, впуская тёплый летний свет и прохладный воздух.