|
Ему слышны были шаги и скрип открывающейся и вновь закрывающейся двери. - Так... В июле прошлого года?.. Что?.. С вами это случалось не больше трех раз в жизни? Что ж, могу вас поздравить. В комнате у камина послышались какие-то звуки. Это Парсон встал и трясущейся рукой налил себе виски, стуча горлышком бутылки о стакан. - Прошу вас рассказать мне все подробно. В июле - значит, это было в Ла-Бурбуле... В казино, так я и думал... Разумеется, случайно... Подождите, я помогу вам. С вами был один американец, так ведь? По фамилии Парсон?.. Фамилии не помните? Ну, это не так уж существенно. Худой малый, неряшливый, белобрысый, с желтыми зубами... Да. Кстати, он здесь, рядом со мной... Что?.. Не волнуйтесь, пожалуйста. Ручаюсь, что никаких неприятностей у вас не будет... Он был в баре... Нет. Простите, что повторяю ваши слова, но здесь находятся несколько человек, которых интересует ваш рассказ... Нет, к американской полиции они отношения не имеют. Ни вашей семейной жизни, ни вашему положению ничто не грозит. В голосе Мегрэ появились презрительные интонации, и он бросил почти сочувственный взгляд на Маленького Джона, который слушал, сжимая ладонями лоб; Мак-Джилл нервно вертел в пальцах свой золотой портсигар. - Ах, вы не знаете, как это произошло? Люди никогда не знают, как это происходит... Да, сперва выпивают стакан, потом другой... Вы не пили виски несколько лет?.. Так, так... И вам доставляли удовольствие разговоры о Нью-Йорке... Алло!.. Скажите, солнце уже встало? Это было смешно, но ему хотелось задать этот вопрос с самого начала. Он испытывал настоятельную потребность увидеть своего собеседника в его обстановке, в его атмосфере. - Да. Понимаю. Весна во Франции начинается раньше, чем здесь... Значит, вы долго говорили о Нью-Йорке, ну и, само собой, о своем дебюте? «J and J»... Неважно, откуда это мне известно. И вы спросили его, знает ли он некоего Маленького Джона... Вы были очень пьяны... О да, я отлично знаю: это он заставлял вас пить. Пьяницы не любят пить в одиночестве. И вы сказали ему, что Маленький Джон... Да, господин Домаль. Пожалуйста... Что? Вы не понимаете, каким образом я могу заставить вас отвечать мне?.. А вы представьте себе, что, скажем, завтра или послезавтра к вам явится комиссар уголовной полиции, уполномоченный произвести следствие вместо меня по всей форме. Не волнуйтесь так, пожалуйста... Возможно, вы причинили столько зла, сами того не желая. Но зло вы все-таки причинили. Разозлившись, он повысил голос и сделал знак Мак-Джиллу налить ему стакан пива. - Не рассказывайте мне, что вы ничего не помните. К несчастью, Парсон запомнил все, что вы ему говорили... Джесси... Что?.. Дом на Сто шестьдесят девятой улице... В связи с этим я должен сообщить вам печальное известие. Анджелино умер. Его убили, и в конечном итоге вы, и никто иной несете ответственность за его гибель. Да не хнычьте вы бога ради!.. Ну так сядьте, если у вас подкосились ноги! Времени у меня достаточно. Телефонная служба предупреждена, и прерывать нас не станут.. Ну, там видно будет, кто оплатит разговор. Не беспокойтесь, вы-то оплачивать его не будете... Что?.. Ладно, рассказывайте все, что считаете нужным, я вас слушаю. Но имейте в виду, что мне известно многое, так что лгать бесполезно... Вы жалкая личность, господин Домаль... О да, вы порядочный человек, это вы уже заявили... Три человека молча слушали этот разговор в скупо освещенном номере гостиницы, Парсон снова рухнул в кресло и так и остался, полуопустив веки и приоткрыв рот; Маленький Джон сжимал лоб тонкой белой рукой; Мак-Джилл налил себе стакан виски. Белые пятна двух пластронов, манжет, черный фрак и черный смокинг, и единственный голос, который звучал в этой комнате то презрительно и твердо, то дрожа от гнева. |
