|
И мне не удастся до конца понять, что собой представ-ляет этот отвратительный смертный, пока я не схвачу его и, крепко прижав к себе, не вскрою его артерию, единственный источник правды, если мне будет позволено так выразиться. Ах, слишком много мыслей, слишком много воспоминаний и гнева… – Я намерен жить вместе с тобой, – сказал Дэвид. – У тебя здесь снят номер? – Его нельзя назвать уж очень удобным. Поищи для нас что-нибудь. Желательно поблизо-сти от… поблизости от собора. – Почему? – Неужели тебе нужны объяснения? Если дьявол вновь станет меня преследовать, я укро-юсь от него в соборе, брошусь на колени перед алтарем, как перед Святым причастием, и суду молить господа о прощении, дабы он уберег меня от геенны огненной. – Ты действительно на грани безумия. – Ничего подобного. Взгляни на меня. Я в состоянии самостоятельно завязать шнурки на ботинках. И галстук. А ведь это требует определенного навыка: нужно правильно повязать его на шею, заправить под воротничок рубашки… чтобы не вы-глядеть как обмотанный шарфом лунатик. Я вполне в своем уме, как любят выражаться смерт-ные. Так ты поищешь для нас подходящие апартаменты? Он кивнул. – Неподалеку от собора есть какая-то стеклянная башня. Чудовищное сооружение. – Да, знаю, Олимпийская башня. – Вот-вот. Может быть, ты снимешь номер там? Откровенно говоря, у меня для этого есть специальные агенты из числа смертных. Сам не знаю, почему занимаюсь всеми этими глупостя-ми и ною здесь, как последний дурак, да еще и тебя заставляю заниматься такими мелочами. – Я обо всем позабочусь. Сегодня уже, наверное, слишком поздно, но завтра вечером я сниму номер на имя Дэвида Тальбота. – И еще. Моя одежда. Так, небольшой запас – пара чемоданов и несколько пальто. Номер снят на имя Исаака Руммеля. Ведь на дворе как-никак зима. Я дал Дэвиду ключ от номера, стыдясь унизительности своего поручения. Я превращал его едва ли не в своего слугу. Кто знает, быть может, он изменит ре¬шение и снимет номер на имя Ренфилда. – Не беспокойся. Об этом я тоже позабочусь, – сказал он. – Завтра вечером у нас будет рос-кошное убежище. Ключи для тебя будут оставлены у портье. Но что ты сам намерен делать? Я помолчал и прислушался, чем занята моя жертва. Он все еще разговаривал с Дорой. Ут-ром она соб¬ралась уехать. – Убить этого мерзавца. – Я указал наверх. – Думаю, что сделаю это завтра же вечером, сразу после заката. Если только мне удастся быстро установить его местонахождение. Дора к тому времени уедет. Ты даже не представляешь, как я проголодался. Ну почему бы ей было не улететь сегодня, полуночным рейсом? Ах, Дора, Дора… – Тебе действительно нравится эта девушка, да? – Да. Посмотри как-нибудь ее выступление по те¬левизору, и сам все поймешь. Ее пропо-веднический дар довольно-таки впечатляющ, а эмоциональная манера выступления просто за-хватывает. Иногда это даже путает. – Она и вправду так талантлива? – Она девушка богато одаренная во всех отношениях. Очень белая кожа, короткие черные вьющиеся волосы, длинные стройные ноги, замечательной красоты фигура. А танцует она с та-ким самозабвением, что кажется, будто перед тобой кружится в экстазе какой-нибудь дервиш, и речь ее отнюдь не похожа на бессмысленное бормотание – она исполнена искреннего восторга и доброжелательности. – Не сомневаюсь, что все так и есть. – Видишь ли, дело здесь не только в религии. То есть я имею в виду, что ее проповеди – это не бесконечные напоминания о грядущем Апокалипсисе или угрозы, что за вами придет дьявол, если вы немедленно не вышлете ей чек… Дэвид какое-то время размышлял над моими словами, потом многозначительно произнес: – Представляю, как обстоит дело… – Нет, не представляешь. |
