– Мы, – отвечают ему, – ваши порядки уже поняли. Оценили. И если еще раз такое повторится, мы завалим любого. И тогда уже неприятности вам гарантированы.

И опер тоже понял, что все так и будет. Сказали – сделают. Он доложил хозяину, и хозяин сказал: «Давай ка оформляй их в Тагил». Своей рукой поставил на личных делах аббревиатуру БС… Так они оказались в УЩ 349/13.

Заскрипели внутренние ворота шлюза за стальной стенкой автозака. Машина вкатилась внутрь. Зазвучали невнятные голоса, тявкнула собака. Вот мы и приехали. Распахнулась дверь, веселый голос сказал:

– Выходи, орлы! Конечная.

Прошла неделя, как Александр Зверев перешагнул порог зоны. Все было здесь непривычно. Зона казалась огромным и совершенно запутанным лабиринтом из рифленого железа… Заборы, калитки, двери. Тупики и закоулки. Странная, фантастическая декорация, не похожая ни на что виденное ранее. Некий «Мир N 0», в котором тебе жить. И как ты будешь в нем жить, зависит во многом от тебя. Но не только от тебя.

Пребывание в карантине подходило к концу, когда Зверева выдернули в оперчасть… ничего хорошего в этом не было. Зверев шел по стальному лабиринту в сопровождении немолодого, угрюмого опера, гадал: а что от меня надо? Висело над головой низкое серое небо. Оно казалось плотным и непроницаемым. Предположить, что там, за слоем облачности, есть солнце и голубое небо, было совершенно невозможно. Опер помалкивал, шел по стальному лабиринту уверенно. Зверев шагал за ним вслед.

В кабинете оперчасти их уже ожидал еще один человек. Лысоватый, в очках, лет пятидесяти на вид. На столе перед ним лежало личное дело осужденного Зверева.

– Вот, Вадим Вадимыч, – сказал опер, – ваш Зверев. Работайте, а я пойду.

– Благодарю, Олег Палыч, – сказал очкастый. Опер вышел. Сашка стоял посреди небольшого кабинета со столом, сейфом, двумя телефонами и несколькими стульями. Он уже догадался, что Вадим Вадимыч не местный, а приехал из Питера. И разговор пойдет о начальнике тюрьмы на улице Лебедева… Ну, это нам знакомо.

– Присаживайтесь, Александр Андреич, – сказал очкастый доброжелательно.

«Скорее всего, прокурорский следак», – подумал Сашка.

– Я следователь горпрокуратуры Санкт Петербурга Филатов. Зовут Вадим Вадимович.

– Очень приятно, – буркнул Зверев. – Мне представляться, видимо, нет необходимости?

– Конечно, нет, – ответил Филатов с улыбкой. – Курите?

– Курю, – сказал Сашка и вытащил свои сигареты.

– Ну с, Александр Андреич, как вам тут сидится?

– Нормально, – пожал Сашка плечами.

– Нормально… Ага. Ну, а на поселение не хотите перейти?

– Что от меня нужно? – суховато спросил зэк прокурорского. Тот несколько секунд помолчал, а потом сказал:

– Сам догадываешься… Ведь так?

– Не а.

– Ладно… Дашь показания про хищения в СИЗО на Лебедева?

– Конечно, нет. Вы что же, за этим в такую даль ехали?

– Послушай, Зверев, чего ты пыжишься? Ты не пацан. Отлично понимаешь, что сидеть можно по разному. Поэтому излагаю внятно, без подходцев: начинаешь сотрудничать с нами – живешь нормально, по истечении двух третей срока уходишь на поселок. Ну, а нет – значит, я тебе прямо здесь устраиваю сладкую жизнь. Из ШИЗО не будешь вылезать.

Умные глаза следака за стеклами дымчатых очков смотрели внимательно, с прищуром. Сашка отлично знал, что он говорит правду. Устроить сладкую жизнь можно любому, даже самому образцово показательному зэку.

– Ну?

– А что ну? Вы же меня подталкиваете дать ложные показания, гражданин следователь.