– Ну бабен батон! Ой, какие мы порядочные… У тебя какая статья?

– Да вы же знаете.

– Ну и не хер в порядочного то играть… Будешь сотрудничать со следствием?

– Нет.

– Гляди, пожалеешь. Не дашь показаний ты – даст другой.

– Вот вы к нему, к другому то, и обратитесь.

На следующий день его опять выдернули в оперчасть. Он матюгнулся сквозь зубы, настроился на продолжение разговора с Филатовым. Но следака на этот раз в кабинете не оказалось. Разговаривать ему пришлось с опером Олегом Павловичем.

– Саша, – сказал Олег Павлович, – я не знаю, что ты со следаком не поделил…

– А что же мне с ним делить то?

– Ваши трудности. Мне до фонаря. Но! – Олег Палыч поднял вверх палец. – Но! Есть мнение, что тебя потребно попрессовать. Понял?

– А это законно? – невинно спросил Зверев.

– Нет, незаконно… Но мы сделаем так, что все будет абсолютно законно.

– А это справедливо?

– Нет, несправедливо. Но мне приказали. Я обязан выполнить.

– Некрасиво получается, гражданин начальник, – сказал Сашка.

– Некрасиво, – кивнул опер. – Но за это ты своим, питерским, спасибо скажи. Мне то от тебя ничего не надо… а придется, Саша, для начала тебя в ШИЗО опустить.

– За что это? – быстро спросил Зверев. – На каком основании?

– О о… это вообще не вопрос! Я тебе сто причин найду. А конкретно… Ну, хотя бы за отказ от работы.

– А я работать не отказываюсь.

– Вот это правильно. – Опер улыбнулся. – Я с начальником отряда поговорил. Есть мнение поставить тебя на ответственное дело… УБИРАТЬ СОРТИРЫ.

– Ясно, – сказал Зверев. Сортиры убирали в зоне только опущенные. Взяться за такую работу означало признать себя петухом. – Ясно.

– Извини, но таковы обстоятельства… Не пойдешь?

– Странный вопрос, гражданин начальник. Конечно, не пойду.

– Тогда – ШИЗО. Пятнадцать суток за отказ от работы.

– Дайте бумагу, – сказал Сашка. Опер дал ему лист серой рыхлой бумаги и ручку. До некоторой степени он даже сочувствовал Звереву, видел в нем коллегу. Зверев быстро написал объяснительную, протянул бумагу Олегу Павловичу. Опер посмотрел на зэка скептически.

– …На любую работу, – прочитал он, слегка шевеля губами, – кроме уборки туалетов. Дата. Подпись… Ну, Зверев, ты же все понимаешь – пятнадцать суток ШИЗО.

Сашка промолчал. Понимал – это только начало.

На следующий день он уже сидел в камере штрафного изолятора. Неплохое начало… В ШИЗО, по старому – карцер, можно загнать человека максимум на девяносто суток в течении года. Для этого не требуется ничего, кроме решения хозяина и нарушения. Подлинного или мнимого. Пятнадцать суток ШИЗО – не смертельно, но хорошего мало. Раньше при переводе в изолятор осужденного наказывали еще и ограничением в питании… А и так то на обычных зонах паек скудный. Но в 1986 году эту драконовскую меру отменили, кормить стали одинаково, независимо от режима содержания… Ну, санаторий! Распустили всех к чертовой матери с этим гуманизмом! Сталина на вас нет.

…Зверев понимал, что это только начало. После пятнадцатисуточной изоляции он вернулся в отряд.

– Как, Зверев, одумался? – спросил отрядный, старший лейтенант Коробкин. – Будешь от работы отказываться?

– Я не отказывался от работы, – сказал Сашка. – Давайте любую, кроме уборки сортиров.

– Ну, знаешь ли, тут тебе не биржа труда. Куда послали – туда и идешь. У меня ты записан в уборщики туалетов.