Чуть попозже, после покупки смартфона, пробегал глазами новости в Интернете.

Я, кстати, заметил, что несмотря на тот бешеный темп, который приняла моя жизнь в новом теле, мне вдруг стало не хватать информации или, как говорят – контента. Я осознал это не сразу. Информационный шум, а если быть точнее – мусор, оказался тем самым наркотиком, без которого постепенно начинало «ломать».

Наверное, понадобится какое-то время, чтобы мозг перестроился и смог адаптироваться к новым условиям.

Катя спала чутко. Стоило мне пошевелиться, как она встала, пожелала мне доброго утра и отправилась готовить завтрак.

После того, как Даша переехала к мужу, я успел забыть, что такое женское внимание. На душе сразу стало тепло. Боже мой, как это приятно, когда о тебе заботятся! Как много это стоит! И какой же счастливчик Александр, что повстречал Катю!

Не всем так повезло, как ему. Куча примеров стоит у меня перед глазами что в той, что в этой жизни.

На его месте я бы держался за Катю руками и ногами.

А я… я давно остался без своей «половинки», и если бы не Дашка, даже не знаю, что бы стало со мной. Вряд ли что-то хорошее.

– Катя, – позвал я, когда пришёл на кухню.

– Что, Жора? – спросила она.

Поверх халата сестра надела передник и теперь хлопотала возле плиты.

– Ты случайно не знаешь, а этот Птахин женат?

– Случайно знаю, – усмехнулась она. – Он вдовец. Очень грустная история: жена скончалась при родах. Ребёнка тоже не спасли.

Птахин вдовец… Как и я.

Одна из связанных с ним версий, которая только что пришла в мою голову, с треском разбилась и осыпалась, как стекло.

Самбур назначил встречу перед «Крестами» в тринадцать часов, но я вышел из дома пораньше. Тут тот случай, когда лучше подождать, чем опоздать. Решалась судьба Катиного мужа. Смешно, но я даже не знал, как он выглядит. Сестра перед тем, как я шагнул за порог квартиры, подала мне узелок:

– Передай, пожалуйста, Саше. Я собрала для него маленькую передачку: еда, табак, чистые вещи… ну, в общем всё, что ему может пригодиться. А это, – Катя протянула сложенный вчетверо лист бумаги, – моё письмо.

– Ты же понимаешь, что передачу обязательно досмотрят, а письмо будут читать? – спросил я.

– Понимаю. В передаче нет ничего запрещённого, а письмо не содержит интимных деталей или того, что может повредить Саше.

– Умница, – улыбнулся я. – Что передать на словах?

– Передай, что я его люблю, жду и очень надеюсь, что его невиновность будет доказана.

– Обязательно передам.

Во дворе меня ждал неприятный сюрприз. Стоило мне только покинуть чёрный ход и оказаться на улице, как сзади окликнули:

– Товарищ сотрудник уголовного розыска.

Голос был женский и принадлежал мадам, как я назвал её про себя, Цимлянской.

Я развернулся.

– Я вас слушаю.

У Цимлянской был грозный и напыщенный вид. Она стояла, уперев кулаки в бока и смотрела на меня как на врага народа.

– Вы всю ночь провели в комнате Быстровой! – Она вела себя словно обвинитель на суде. – Простите, даже если и так – вам какое дело до этого? – перешёл в контратаку я.

Всегда ненавидел столь бесцеремонных особ, любящих совать нос куда не надо. Таких персонажей всегда хватало с избытком в любое время, и пить кровь они умели лучше заправского вампира.

– Жилтовариществу всегда есть дело до поведения жильцов, – изрекла Цимлянская.