Бежать к Иджилову, кричать «караул»? Его люди, пусть сам и разбирается.

Вряд ли в бутылке была отрава – слишком рискованно. Ставлю на снотворное. Эх, кто-то хорошо выспится, и этот «кто-то» – не я. После ночи, проведённой в камере, глаза слипались сами собой. Даже кофе не поможет, хотя от чашечки свежезаваренного я бы не отказался ни за какие коврижки.

Ничего нового для себя в ванной я не обнаружил.

Перешёл в гостиную, стал методично рыться на полках и в шкафчиках. Наткнулся на стопку тетрадок, перевязанных бечёвкой – узел оказался неожиданно крепким, пришлось его разрезать. Все тетрадки оказались исписаны уже знакомым почерком. К глубокому сожалению, дневника среди них не нашлось – это были черновики стихотворений.

Узел был тугой, наверняка завязывал мужчина (эх, снять бы потожировые!) – готов биться об заклад: «посмертная записка» выдрана из тетрадки, что была, а, скорее всего, и сейчас лежит в этой стопке. Только тут нужно работать эксперту, а не дилетанту вроде меня.

Так, здесь перерыл всё, что возможно. Надо переходить в другую комнату.

И тут по квартире мелодично затренькали колокольчики. Кто-то звонил в квартиру, входную дверь в которую я предусмотрительно запер, набросил для верности ещё и цепочку.

Шуляк? Что-то слишком быстро. Хотя он мог напасть на горячий след и теперь спешил рассказать об этом.

Я подошёл к дверям. Глазка в них не было, кто находился по ту сторону, я точно не знал, потому решил спросить:

– Кто там?

– Хвылины тут проживают, – спросил незнакомый мужской голос.

Я слегка опешил от такого вопроса. Кажется, влип.

– Тут, – делая хорошую мину при плохой игре, – ответил я. – А с какой целью интересуетесь?

– Мы из ГПУ. У нас ордер на обыск. Прошу немедленно открыть дверь. В противном случае будем вынуждены сломать её, – безапелляционно потребовал незнакомец.

Он говорил во множественном числе, то есть был не один…

ГПУ. Ёкарный бабай, ну я попал как кур в ощип. Логично предположить, что после недавнего шухера в военшколе ГПУ непременно заинтересуется всеми сотрудниками учреждения, включая даже покойных.

Что делать… Что делать…

Я приоткрыл дверь на цепочку.

– Можно посмотреть постановление?

– Конечно. – Чекист через щёлочку показал постановление.

Я пробежался по нему глазами. Всех тонкостей я не знал, но бумага выглядела чин чинарём, не придерёшься.

– И ваши документы, пожалуйста, – я продолжил тянуть резину, лихорадочно ища способ выкрутиться из откровенно хреновой ситуации.

Если перед милицией и угрозыском я бы как-то отмазался, то объяснить своё появление в чужой квартире чекистам будет весьма проблематично.

– А вы не обнаглели, гражданин хороший?

– слегка опешили за той стороной двери.

– У вас есть инструкция. Вы обязаны предъявлять удостоверения личности, – продолжил я дразнить собак.

– Тьфу ты! – сплюнул чекист и вытащил из кармана куртки «ксиву». – Любуйтесь!

Выждав несколько секунд, язвительно поинтересовался:

– Насмотрелись, гражданин?

– Да, вопросов больше нет, – обречённо произнёс я, откидывая цепочку. – Заходите, товарищи.

Внезапно мой взгляд зацепился за то, что чекистов было всего двое. Очень странно, что они пришли делать обыск без понятых. Хотя может сейчас кто-то из их коллег обегает соседей, и я напрасно дёргаюсь.