|
Встречал ее после работы. Пару раз я с ним разговаривал. Если мне не изменяет память, его зовут Карлос. – И что? – По моему, он был сегодня в банке. – Вы уверены? – резко спросил Уэйнрайт. – Почти, хотя не настолько, чтобы присягнуть на суде. Просто я заметил некоего человека, решил про себя, что это он, и тут же выбросил это из головы. Я был занят. И продолжать думать о нем мне было ни к чему, по крайней мере до определенного момента. – Когда вы его видели? – В первой половине дня. – Вы видели, как этот человек подошел к стойке? – Нет. – На красивом, юном лице Истина была написана тревога. – Я же сказал, я к нему не присматривался. Правда, я заметил, что он, если это был он, находился неподалеку от Хуаниты. – И это все? – Все. К сожалению, – извиняющимся тоном добавил Майлз Истин, – ничего другого сказать не могу. – Молодчина, что вспомнили. Это может оказаться очень важным. “Если Истин не ошибается, – раздумывал Уэйнрайт, – то присутствие мужа вписывается в мою гипотезу о сообщнике. И уж конечно, ФБР должно проработать эту версию”. – Теперь я о другом хочу сказать, – прервал его размышления Истин, – все в банке только и говорят что о мистере Росселли – мы слышали о его вчерашнем сообщении. Большинство из нас очень расстроены. Шеф службы безопасности прочел в глазах Истина неподдельное горе. Из за этого расследования Уэйнрайт совершенно забыл о Бене Росселли. Сейчас он вспомнил, и его вновь охватила ярость: почему это грязное преступление должно было осквернить такую минуту. Глава 8 На другой стороне улицы Хуанита Нуньес все еще ждала автобуса. Она видела, что шеф службы безопасности наблюдает за ней из окна; когда его лицо исчезло, она испытала чувство облегчения, хотя здравый смысл подсказывал ей, что самое страшное еще впереди, – сегодняшние испытания повторятся завтра и, может статься, будут еще тяжелее. В своем тонком пальтишке она дрожала от холодного, пронизывающего ветра. Она пропустила свой автобус и надеялась, что следующего не придется ждать слишком долго. Хуанита знала, что дрожит не только от холода, – ей было страшно, никогда в жизни она не боялась так, как сейчас. Она не видела выхода из создавшегося положения, и это пугало ее больше всего. Она понятия не имела, куда могли деваться деньги. Она их не украла, не передала по ошибке через стойку и никуда не спрятала. Беда в том, что они ей не верят. Она осознавала, что на их месте вряд ли бы и сама поверила. И потому все время думала: “Каким образом могли исчезнуть шесть тысяч долларов? Ведь это же невозможно, невозможно. И тем не менее денег нет”. После обеда она беспрестанно старалась восстановить в памяти каждую подробность сегодняшнего дня, чтобы найти какое то объяснение. И не находила. Она была совершенно уверена, что заперла кассу, прежде чем отвезти ее в хранилище перед обедом, и когда она за ней вернулась, касса была по прежнему на замке. Свой цифровой код она никогда никому не сообщала и даже никуда не записывала, полагаясь, как всегда, на свою память. В некотором смысле память то и сослужила ей плохую службу. Когда она сказала, что точно знала, сколько пропало денег, никто ей не поверил: ни миссис Д'Орси, ни мистер Тотенхо, ни Майлз – этот хоть вел себя дружелюбнее. У них не укладывалось в голове, как это можно было определить. Но она действительно определила. Она всегда знала – хотя не могла объяснить как и почему, – сколько у нее наличных денег. |
