– Как думаешь, мужчина или женщина? – спросил Брунетти.

– Я бы сказал, оба варианта возможны. Это под силу и мужчине, и женщине. Если с удавкой в руках заходишь сзади, у жертвы нет шанса выжить, сила тут не играет роли. Но душат обычно мужчины. Видимо, женщинам кажется, что они недостаточно сильны для этого.

– И на том спасибо, – сказал Брунетти.

– Мне сдается, под ногтями левой руки что‑то есть.

– Что?

– Кожа, если нам повезет. Или ткань с одежды убийцы. Нужно взглянуть поближе – тогда скажу.

– Этого будет достаточно, чтобы опознать убийцу?

– Если ты его найдешь, то да.

Брунетти переварил информацию и задал следующий вопрос:

– А время смерти?

– Мне нужно сначала заглянуть внутрь. Но жена видела его, выходя из дома в семь тридцать, а вернувшись в начале одиннадцатого, обнаружила труп. Так что особых сомнений тут быть не может, и вряд ли я смогу обнаружить нечто, позволяющее установить время смерти более точно. – Тут Риццарди на мгновение прикрыл телефонную трубку рукой и заговорил с кем‑то, находившимся с ним вместе в комнате. – Мне нужно идти. Они уже положили ее на стол. Я пришлю тебе результаты завтра.

Брунетти даже не успел поблагодарить его: Риццарди повесил трубку.

Комиссару не терпелось поговорить с синьорой Митри, но он заставил себя остаться в кабинете и дождаться, пока синьорина Элеттра принесет ему сведения о Митри и Дзамбино, это произошло минут через пять.

Она вошла, постучав, и молча положила на стол две папки.

– Какая часть этих материалов общеизвестна? – спросил Брунетти, глядя на папки.

– Многое взято из газет. Однако кое‑что получено из банков и юридических документов различных компаний.

Брунетти не смог сдержаться:

– Как вам удается добывать такие сведения?

В его голосе звучало лишь любопытство, но не похвала, поэтому она не улыбнулась:

– У меня есть друзья в городской администрации и среди служащих банков. Иногда я прошу их разведать для меня кое‑что.

– А что вы сообщаете им взамен? – поинтересовался Брунетти: этот вопрос мучил его годами.

– Большая часть нашей внутренней информации, комиссар, вскоре становится достоянием гласности, хотя до широкой общественности доходит не всегда.

– Это не ответ, синьорина.

– Я никогда не выдавала секретную полицейскую информацию людям, не имеющим права ее знать. Вы ведь именно об этом спрашиваете?

– Не имеющим права? Законного или морального? – ответил он вопросом на вопрос.

Она долго изучала его лицо, затем ответила:

– Законного.

Брунетти знал, что единственной достойной платой за информацию может быть только другая информация, поэтому продолжил настаивать:

– Так чем же вы все‑таки расплачиваетесь за услуги?

Она ненадолго задумалась:

– Я также даю своим друзьям советы касательно эффективных методов получения сведений.

– И что это значит на самом деле?

– Я учу их вынюхивать, выискивать и объясняю, где именно нужно искать. И поверьте, комиссар, я никогда не предоставляла секретных данных ни моим друзьям, ни другим людям, с которыми обмениваюсь информацией.

Он кивнул, подавив в себе желание спросить: а не учила ли она кого‑нибудь, как добывают информацию в полиции? Вместо этого он постучал пальцами по папкам:

– Еще что‑нибудь будет?

– Вероятно, длинный список клиентов Дзамбино, а вот о Митри, думаю, больше ничего интересного не найдется.

Брунетти про себя возразил, что наверняка найдется: ведь была же причина, по которой кто‑то обмотал провод вокруг шеи ныне покойного и затягивал до тех пор, пока тот не задохнулся.