Остальное было столь же предсказуемым, сколь и трагичным. На выезде из Резаны шоссе блокировали две полицейские машины, поставленные поперек дороги. Пытаясь проскочить мимо них, водитель фургона свернул вправо, на высокую обочину. В этот момент небольшой «Фиат», за рулем которого сидела женщина, ехавшая забрать дочь из детского сада, сбавил скорость при виде полицейского блокпоста. Фургон, вырулив на шоссе, выскочил на встречку и ударил ее машину в бок. Женщина погибла мгновенно. Буонавентура и водитель были пристегнуты, так что никто из них не пострадал, хотя их довольно сильно тряхнуло при столкновении.

Они не успели отстегнуться, как карабинеры окружили их и вытащили из машины. Четверо полицейских с автоматами в руках остались их охранять, еще двое бросились к «Фиату», но сделать ничего уже было нельзя.

Машина Брунетти затормозила рядом с фургоном, комиссар вышел. На месте происшествия царила мертвая, неестественная тишина. Подходя к преступникам, он слышал звук собственных шагов и их тяжелое дыхание. Из фургона на асфальт со звоном выпал какой‑то металлический предмет.

Он повернулся к сержанту и сказал только:

– В машину их.

24

Возник небольшой спор: куда везти задержанных для допроса, в Кастельфранко, в чьей юрисдикции находилось место, где все случилось, или же в Венецию, откуда началось расследование. Брунетти, недолго послушав дискуссию, вмешался в нее и произнес металлическим голосом:

– Я сказал: в машину их. Отвезем их в Кастельфранко.

Остальные полицейские переглянулись, но никто не стал возражать, и сделали так, как приказал Брунетти.

Буонавентуре и водителю, назвавшемуся Роберто Санди, начальником производства на фабрике, разрешили вызвать адвокатов. Буонавентура заявил, что хочет пригласить юриста из Венеции с большим послужным списком по части уголовных дел, и попросил позволения позвонить ему. На Санди он не обращал никакого внимания.

– А как же я? – спросил тот, поворачиваясь к своему боссу.

Буонавентура не удостоил его ответом.

– Как же я? – повторил Санди.

Буонавентура по‑прежнему молчал.

Санди, говоривший с заметным пьемонтским акцентом, повернулся к офицеру и поинтересовался:

– Где ваш начальник? Я хочу с ним побеседовать.

Прежде чем полицейский ответил, Брунетти сделал шаг вперед и сказал:

– Я за него, – хотя и не был уверен, что наделен соответствующими полномочиями.

– В таком случае, я хочу поговорить с вами, – заявил Санди, и глаза его злобно заблестели.

– Ну хватит, Роберто, – внезапно вмешался в происходящее Буонавентура и положил руку своему помощнику на плечо. – Ты же знаешь, что можешь воспользоваться услугами моего адвоката. Он будет в твоем распоряжении, как только сюда явится.

Санди, выругавшись вполголоса, стряхнул его руку.

– Не надо адвоката. От вас – не надо. Я хочу побеседовать с полицейским. – И повернулся к Брунетти: – Ну? Где мы можем поговорить?

– Роберто, – произнес Буонавентура, стараясь, чтобы в голосе его прозвучала угроза, – ты не будешь с ним говорить.

– Больше не указывайте, что мне делать, – выпалил тот.

Брунетти повернулся, открыл дверь кабинета, и они вместе с Санди вышли. Один из полицейских в форме последовал за ними и повел по коридору. Открыв дверь тесноватой комнаты, он сказал:

– Сюда, комиссар.

Внутри стояли небольшой стол и четыре стула. Брунетти сел и подождал, пока Санди сделает то же самое.