– Понятия не имею, – сказал он. – Но, думаю, большая часть просрочена или снята с производства. Эти препараты мы уже не можем продавать в Европе, по крайней мере в Западной.

– И что же вы делаете? Меняете этикетки?

– Я точно не знаю. Мне об этом никто не рассказывал. Я всего лишь занимаюсь отправкой. – Санди говорил спокойным тоном человека, хорошо умеющего врать.

– Но вы ведь можете предположить, – настаивал Брунетти, стараясь говорить мягко, давая понять, что такой умный человек, как Санди, уж конечно строил какие‑то догадки по этому поводу. Тот не стал отвечать, и Брунетти произнес гораздо жестче: – Синьор Санди, полагаю, вам пора рассказать правду.

Санди поразмыслил над его словами, глядя на непреклонного комиссара.

– Думаю, именно так они и поступают, – наконец сказал он и кивнул головой в сторону кабинета, где держали Буонавентуру. – Ему также принадлежит компания, которая скупает в аптеках лекарства с истекшим сроком годности как бы для последующего уничтожения. Предполагается, что их сжигают.

– А что происходит на самом деле?

– Сжигают ящики, упаковку, набитую старыми бумагами. Никого не интересует, что находится внутри, лишь бы вес совпадал.

– Разве никто не контролирует деятельность компании?

– Для этого существует специальный человек из Министерства здравоохранения, – ответил Санди.

– И?

– С ним договорились.

– Значит, этот товар – медикаменты – не сжигают, а отвозят в аэропорт и продают в странах третьего мира?

Санди кивнул, соглашаясь.

– Ответьте, пожалуйста, – попросил Брунетти: надо было, чтобы магнитофонная запись зафиксировала все ответы Санди.

– Да.

– И за них компания получала деньги?

– Конечно.

– Но ведь лекарства уже просрочены?

Этот вопрос как будто обидел Санди.

– Большинство этих препаратов на самом деле годны к употреблению гораздо дольше срока, установленного Министерством здравоохранения.

– Что еще поставляется в эти страны? – продолжил допрос Брунетти.

Санди посмотрел на него, но промолчал.

– Чем больше вы мне расскажете, тем лучше для вас, – убеждал его комиссар.

– Что вы имеете в виду?

– Судьям сообщат, что вы помогли следствию, и это вам зачтется.

– А какие гарантии?

Брунетти пожал плечами, помолчал и спросил:

– Что еще вы туда поставляли?

– Вы скажете им, что я вам помог? – спросил Санди – он все пытался договориться.

– Обязательно.

Санди опустил голову, размышляя, вывел пальцем на столе какую‑то фигуру, пристально посмотрел на комиссара и решился:

– Часть товара абсолютно бесполезна. Это пустышки. Мука, сахар – то, что используется при изготовлении плацебо. А в ампулах – подкрашенная вода или масло.

– Понятно, – сказал Брунетти. – Где все это производится?

– Там. – Санди махнул рукой куда‑то вдаль, в направлении фабрики Буонавентуры. – Существует специальный персонал, который работает по ночам. Они изготовляют медикаменты, наклеивают этикетки, пакуют товар в ящики. А потом его отвозят в аэропорт.

– Почему? – произнес Брунетти и, видя, что Санди не понимает вопроса, пояснил: – Почему плацебо? Почему не настоящие лекарства?

– Средства от гипертонии – особенно они – и некоторые препараты для диабетиков очень дороги. Так что они используют плацебо, чтобы снизить, так сказать, стоимость производства.